— Если ты так волнуешься, — сказала я, — то стоило дать мне в учителя не симпатичного мальчика, а старого жирного евнуха, было бы спокойнее.
— Евнуха? — Халид фыркнул. — Я подумаю над этим, — он вздохнул. — Прости, это действительно и моя вина, я не уследил.
Он хотел дать мне кого-то другого, но дали этого.
Потом Халид потащил меня по лагерю. Реально потащил.
Сначала я пыталась поспевать за ним, но он, как и люди сопровождавшие его, шел широким размашистым шагом, ему нужно было все успеть сегодня. Он что-то смотрел, с кем-то говорил. Я ковыляла за ним едва-едва. У меня болели ноги от напряжения, да еще, после бессонной ночи, кружилась голова… на жаре.
Мне принесли кувшинчик воды с лимоном, я выпила все разом, но легче не стало.
Я пыталась. Но быстро идти не могла, спотыкалась, тяжело дыша.
Тогда Халид взвалил меня на плечо и понес, просто взяв и перекинув, словно плащ, не замечая, продолжая разговаривать о своем. Когда они где-нибудь останавливались — меня сваливали в тенечке, потом подбирали и несли дальше.
Сложно сказать, сколько это длилось… я, кажется, слегка перегрелась, и было нехорошо, не до тошноты, но страшная слабость.
А потом, наконец, начался обед!
Нет, есть я совсем не хотела, только попить водички. Но зато можно было больше никуда не ходить и прилечь в тенечке.
Я должна сидеть у ног Халида, в подушках, но меня пошатывало и закрывались глаза… я почти невольно пыталась облокотиться о его ногу. Он не мешал.
— Ты можешь прилечь, Ю, не стесняйся. Главное быть здесь, рядом.
— Угу… — сказала я.
Сначала, кажется, свернулась калачиком рядом, как кошка. Потом, почти в полусне, стащила у Халида из тарелки немного винограда.
Потом вдруг оказалось, что я сплю почти у него на коленях, удобно устроившись, а он еще и гладит мои волосы, возможно, машинально, все еще говоря с кем-то. Я попыталась было с коленей слезть, но он остановил: «тихо, лежи». Я плюнула на все и послушалась.
Потом мы возвращались домой. Я так же сидела перед ним в седле, сама бы сейчас дорогу не осилила, мне еще учиться и учиться. Сначала ничего, но где-то по дороге меня снова начало клонить в сон. И, самое главное, Халида тоже. Он держался, конечно, но я, прислонившись к нему спиной, чувствовала, как время от времени он чуть расслабляется, даже почти отпускает меня, начинает немного клониться на бок, и вдруг дергается, выпрямляясь снова.
И как-то, когда начал клониться слишком сильно, я пихнула его локтем в бок.
Он вздрогнул.
— Засыпаю, да?
— Да, — сказала я. — Смотри, не свались, а то что мне потом с тобой делать?