С ним вообще все не так. Когда эти четверо появились у стен Луржа, их, по началу, не приняли всерьез. Не поверили. Принц? Вот так, запросто, без пышной свиты, без штандартов… И только потом узнали. После войны многие помнят Сигваля в лицо.
Часть его войска все еще стоит недалеко от города — на всякий случай, для контроля. Он обещает увести их, но пока не увел.
И ехать с ним…
— Да, — спокойно говорит Сигваль. — Так будет быстрее всего.
Вдруг на ум приходят все истории, которые она слышала о нем… Неприличные истории. Он, и еще трое… его друзей… а она всего лишь заложница… даже если и будущая жена, то такая, которую можно выбросить в любой момент, как надоевшую вещь, сославшись на нарушение.
— Вы боитесь? — Сигваль вдруг ухмыляется, словно угадав ее мысли. — Вы можете взять своих надежных людей для охраны. Нас четверо, так возьмите десяток, вам будет спокойнее.
Ухмыляется.
И от этого краска заливает щеки. Что он такое подумал?
— Для охраны от вас? — тихо говорит она.
— Именно, — говорит он. — Как вы думаете, десяток доблестных рыцарей сможет защитить от моих посягательств на вашу честь до свадьбы?
Ему смешно. А у Оливии горят щеки. Она отворачивается, пытается все это осознать. Не может… Там где-то поля, и город внизу… Она хотела… Теперь вся ее жизнь зависит от этого человека. И даже сотня верных рыцарей не защитит ее. К чему этот балаган?
Он подходит, останавливается за спиной. Совсем близко, но в то же время не пытаясь коснуться. Просто рядом.
— Простите, — говорит тихо. — Пожалуй, это была неудачная шутка. Но вы можете взять охрану и слуг, которые способны быстро ехать верхом.
— Я не стану брать охрану, — говорит она, не поворачиваясь. — Теперь моя безопасность в ваших руках.
Слышит, как он вздыхает.
— Вы так доверяете мне, Оливия? — он сам в это не верит.
— Нет, — говорит она. — У меня нет причин вам доверять. Но иллюзии — зло. Никакие верные рыцари не защитят меня.
Она поворачивается к нему, чтобы спросить главное, но… он вдруг так близко. И она не готова. Сигваль стоит прямо за ее спиной и, повернувшись, она… вздрагивает. Почти интимно… Но сделать шаг назад будет неправильно.
— Отец показывал мне письмо короля Северина, — твердо говорит она, так твердо, как только может. — Я ваша заложница, и вы в любое время можете убить меня, если что-то в договоренностях пойдет не так.
У него чуть вздрагивают крылья носа, раздуваются… едва заметно… дергаются желваки на скулах… у него такое лицо, словно ему дали пощечину.
— Да, это так, — ровно говорит он.
Она смотрит ему в глаза. Совсем близко. Еще успевает заметить, как в этих глазах мелькает злость, почти ярость, безумная, и боль. И тут же он закрывается. Ничего. Только холодный глянцевый блеск, словно не человек, а каменная стена.