Сложно сказать, почему именно теперь Унару захотелось поиграть в честность. Если бы мы встретили Эдриана на дороге, еще неизвестно, что с нами бы было… С нами обоими.
До постоялого двора мы добрались поздней ночью.
Унар как-то договорился, и нас бесплатно пустили поспать на конюшню. Пахло лошадьми и навозом, да и прохладно ночью, но по крайней мере, хоть стены и крыша… На сене в углу.
Кормить нас, конечно, никто бесплатно не стал.
Мы доели лепешки и яйца. Хотя, честно говоря, мне есть не особо хотелось, хотелось только спать. Упасть куда-нибудь и не двигаться, я так устала…
Я заснула быстро. Но так же быстро проснулась, поняла, что холодно. Когда выезжала из дома, осень только начиналась, да и днем всегда теплее, солнышко. А сейчас, как-то резко… едва ли не заморозки по ночам. Днем нормально, но ночью мерзли ноги и стучали зубы.
Я пыталась завернуться в плащ, так чтобы и ноги, и до самых ушей натянуть, но не выходило. Унар, кстати, одет намного теплее, но он-то прекрасно понимал, куда идет, у него опыт. И плащ у него такой здоровенный, тяжелый, на теплой подкладке, хоть на зиму.
Подтянув ноги, свернувшись почти клубком, я шмыгнула носом…
— Замерзла? — тихо спросил Унар.
Я лежала к нему спиной, не хотелось оборачиваться. Да и так понятно. Я только шмыгнула снова.
Он фыркнул, зашуршала солома…
Пододвинулся, быстро перехватив меня поперек талии, сгреб к себе, под свой плащ.
Я не ожидала, напряглась, даже попыталась вырваться.
— Тихо, — сказал он. — Не дергайся. Я тебе ничего не сделаю. Просто сейчас согреешься немного.
Я, все же, попыталась было немного отодвинуться, смутилась. Но он прав, так куда теплее, настолько, что отталкивать его нет сил. Даже притом, что он убрал руки и просто лежал рядом, почти не касаясь, только давая мне возможность завернуться вместе с ним, чтобы тепло его тела грело и меня тоже. Хотелось прижаться к нему, расслабиться и ни о чем не думать.
— Так вот, значит, зачем тебя послал мой брат…
Скорее почувствовала, чем услышала, как он вздохнул… а мне-то показалось, что это моя шутка.
— Справедливости ради, — сказал он, — твой брат обещал свернуть мне шею и оторвать… ну, разные там части тела, если я только попытаюсь тянуть к тебе свои грязные лапы. Все же, кто я и кто ты… Так что, если злишься на меня, то, по возвращению, сможешь в красках описать брату сегодняшнюю ночь. Но, все же, думаю, если ты замерзнешь, и потом снова свалишься с соплями, то будет хуже. Что мне тогда с тобой делать?
Нет, он улыбался. Я не видела, но все равно чувствовала, как он улыбается, говоря все это…