Он бы пошёл на любые уступки, отдал всё, если бы только оставалась уверенность, что после этого Лара вернётся живой. Уверенности не было, поэтому он принялся тянуть время, попутно пытаясь отыскать Лару своими силами.
Он нашёл её на третьи сутки. Замученную, но живую. Она никогда потом не рассказывала, что ей пришлось пережить, но того, что он увидел, было достаточно. Тело без единого живого места, на котором можно было различить все цвета от ярко-алого до иссиня-чёрного. Ни одно её слово, ни один жест протеста не остались безнаказанными.
После спасения она несколько дней не разговаривала, и он боялся, что она уже никогда не поднимется, не станет прежней. Но она не сломалась. Изменилась, но всё же сохранила себя.
Виновников он наказал. Они умирали медленно и очень больно. Главного мучителя Лара пристрелила сама, когда тот уже не мог даже страдать. Она не смогла смотреть на пытки, но это сделала. И потом долго рассматривала свои руки — без ужаса, но с почти детским удивлением, будто не могла до конца поверить в собственный шаг.
«Чем я стала… — без скорби, но с каким-то ностальгическим сожалением произнесла она наконец, и вдруг решительно потребовала: — Никогда не трогай тех, кто ни в чём не виноват! Обещай!»
Он согласился.
Именно после этого случая Лара стала с особенным интересом относиться к его делам. «Если уж, находясь рядом с тобой, я могу пострадать в любой момент, я хочу хотя бы не чувствовать себя невинной жертвой» — объявила она, и он не смог возразить.
Это Лара заставила его развиваться, превратила низкопробные заведения в закрытые клубы первого класса. «Таких притонов, как у тебя, через пару лет будет по десятку на квартал! Но сейчас — ты видишь, кто у нас бывает? Золотые мальчики, дети правящей верхушки. Они хотят не просто дозу и шлюху — то есть, конечно, хотят именно этого, но так же хотят, чтобы всё было обставлено красиво. Хотят приключение, сказку. Разве мы не можем им этого дать? И вообще тебе стоит подумать о более серьёзном заведении — для их папаш. Без наркоты, с девочками, которые умеют что-то интереснее, чем однообразное кривляние у шеста. Не зевай, и ты станешь настоящим хозяином этой области…»
Лара оказалась права.
Донёсшийся из коридора приглушённый шум ворвался в сознание. Феликс поднял голову. Оказывается, он уснул прямо за столом, перед фотографией и опустевшей бутылкой. Часы показывали половину четвёртого ночи.
Прежде чем он успел выйти, чтобы узнать причину шума, дверь распахнулась сама.
— Шеф, там… Девку псы подрали! — выпалил возникший на пороге охранник.