— То есть Вы, которая может позволить купить рабу ошейник ценой в квартиру в центре, хотите сказать, что не можете улучшить условия жизни этих людей? Или хотя бы приехать и покормить их? — странным голосом уточнил Доминик.
— А что изменит это? Даже если я пару раз туда съезжу и покормлю их? Что это изменит? Они как были рабами, так и останутся ими. Грамотности нет, образования нет, воспитания, как такового, тоже нет, они все равно пойдут к господам и будут для них игрушками. Я лечу эти игрушки ежедневно, а через день все те же приходят обратно, и я не уверена, что для них во благо мое лечение, быстрей бы отмучиться. Выбраться из этой системы им никак. И да, я говорю жестоко, меня саму тошнит от того, что я тебе объясняю, но эта жизни жестокая. — почти истерично ответила я, так как сама не впервые думала на подобные темы и каждый раз понимала, что это то же самое, что биться головой об стену.
— То есть и я, по-вашему, просто игрушка? И живу зря? И лечили вы меня только чтобы агонию продлить? Что же тогда возитесь со мной? Дали бы сдохнуть спокойно. — почти прокричал мне парень, заставив меня вздрогнуть.
Я решила, что лучше такие разговоры вести, когда я не отвлекаюсь на дорогу, поэтому притормозила у обочины, повернувшись к парню лицом. Он так и сидел, смотря прямо перед собой на дорогу и сжимая руки в кулаках так, что аж костяшки побелели.
— Доминик, посмотри на меня, пожалуйста. — ласково сказала я, пытаясь сформулировать то, что хочу ему донести. Он не повернулся, так и смотря в даль.
— Доминик, я не жестокая, но я действительно не представляю, как я смогла бы помочь этим людям. Я делаю все возможное в клинике, пытаясь помочь им. Но я не всесильна. И я такой же фанат этой системы, как и ты. И не думай, что я все это делаю для тебя, чтобы как-то унизить или поиздеваться, я правда хочу, чтобы мы были друзьями, и чтобы у тебя все было хорошо.
— Да, я именно так и понял, что вы стремитесь для меня сделать лучший мир, конечно, вы же святая. Все хотят просто поиграться и поиздеваться, а вам надо, чтобы раб вилкой и ножом ел и со стола, а не с пола из миски, и этикет ему нужен, чтобы вас развлекать. И что же случится, если я не справлюсь? Не смогу соответствовать вашим ожиданиям? А я вам скажу, что — продадите! И все тут. И опять попаду к какому-нибудь психу, и потом еще пару лет буду его игрушкой, и ничего кроме его жирного тела и коврика у кровати видеть не буду. О какой грамотности вы говорите, если я за все эти годы книгу держал пару раз, а ручку и того меньше! Что? Теперь вы, наконец, покажете свое истинное лицо и объясните уже мне неразумному кто и какие права имеет и обязанности! — на последних словах парня уже было еле-еле разобрать. У него была самая настоящая истерика. Выкрикнув мне это все в лицо, он уткнулся головой в свои колени и просто зарыдал.