Андрей так же не проявляет особых чувств к приемной дочери. По началу, он умилялся ее детскому «папа», «папочка», но потом привык. Все обязанности по уходу за дочкой он предоставляет мне и иногда, очень осторожно, заводит разговоры о собственном ребенке.
А я? Я не готова! Да и куда рожать еще одного малыша в двушку, где уже живет трое взрослых и один ребенок?! Пока меня спасают эти отговорки. На самом деле я просто еще не готова снова пройти через все это…
С каждым днем и Андрей и Анжелика Ивановна все угрюмее косятся в нашу с Вероникой сторону, но при попытке поговорить с ними, высказать свои опасения, они заверяют, что мне это все только кажется. Андрей покупает мне антидепрессанты и прочее успокоительное. Но не смотря на все лекарства, моя тревожность никуда не девается.
Я часто вижу кошмары. Вернее один и тот же кошмар. Возвращаюсь вновь и вновь в тот день и час в поезде, поделивший мою жизнь на «до и после». Я просыпаюсь с криком и в холодном поту. Иногда Андрей утешает меня, но все чаще просто прикрикивает, чтобы успокоилась и дала ему поспать. И если бы не Вероника, то наверно я бы уже давно сошла с ума. Только она держит меня на плаву, потому что понимаю, что не смотря на приобретенных отца и бабушку, родных, кроме меня у нее нет. Как и нет гарантии, что муж и свекровь не сдадут ее в детский дом при первой же возможности…
— Не спишь, Лян? — шепотом интересуется Андрей.
Уже глубокая ночь. Вероника давно сладко сопит в своей кроватке. Анжелика Ивановна затихла в гостиной.
— Нет, Андрей! У меня новый начальник из головы не выходит.
— Да забудь уже про него! Лян! У меня язык отваливается повторять, что это не он.
— Ну почему?!
— Потому что это не возможно! Ты сама говорила, что на тебя напал по виду беглый зек. Как он может трансформироваться во владельца твоей компании? Либо чудо произошло, либо ты Лян, чего-то не договариваешь!
Поворачиваюсь к мужу, даже привстаю на руках, ошеломленная его словами.
— Что ты имеешь ввиду, Андрей?
— Ничего не имею! — буркает муж, отмахиваясь от меня.
— Ты думаешь, что я… наврала вам?
— Лян, никаких свидетелей изнасилования нет. Никто кроме тебя разумеется, не сможет точно сказать, а был ли тот зек, или ты вообще просто провела хорошо время в поезде!
— Да как ты смеешь, Андрей! — я даже задыхаюсь от возмущения. — Ты же сам лечил меня после всего и ты… — я всхлипываю.
Боже, как же мне обидно! Родной муж пять лет верил мне, а теперь обвиняет в несусветном!
— Лян, прекрати! — довольно жестко обрывает меня Андрей. — Не накручивай себя. Я просто сказал, что доказать твои слова невозможно. Вот и все. Но это не значит, что я не верю тебе.