Лежу какое-то время после ухода Артема, ошеломленная, в смятении чувств и эмоций. Мне не хорошо, температура возможно поднялась на самом деле из-за боли в горле. Но не температура причина моего крайнего изумления, а поведение Зверя. Как он узнал про фиалки?! Про них даже Андрей не догадывался — у нас никогда не было лишних денег на цветы и прочие милые бесполезности…
Зверь ведет и показывает себя заботливым спутником и отцом. Но вот надолго ли его хватит? Что если, ему надоест изображать из себя образцового семьянина и он пустится во все тяжкие? И хорошо если только со мной! Каково будет Веронике видеть избитую и морально подавленную маму изо дня в день?! Да и я долго ли продержусь, когда Зверь покажет свое истинное лицо? Нет. Бежать от него надо. Только не сразу. Прямо сейчас он меня поймает и у него будет больше поводов издеваться надо мною, чем раньше, если жива, конечно, останусь. Надо хорошо подготовиться. Всё сделать по уму. Не спешить, но и не медлить особо, потому что жить рядом с ним, все равно что рядом с дымящимся вулканом — вот-вот рванет и тогда пиши-пропало, из пепла не выберешься.
Вся жизнь проносится перед глазами, пока еду за ней. И как на зону попал из-за мужа сестры — втащил ему хорошенько по роже и загремел ни за что, и шаманскую хрень когда выпил, и сотворил с Лианой зверство, и побег свой, становление на ноги, как бизнесмена. Это все благодаря ей. Я чувствовал себя полнейшим дерьмом после содеянного, присвоил себе ее деньги и твердо решил исправиться во имя светлой памяти этой девушки. А она выжила… и даже ребенка мне родила. Да я ее боготворить сейчас обязан, а не как вчера заставлять одеваться в пошлые шлюхинские наряды…
— Да ладно, детка, ты сейчас так меня рассматривала, что едва слюной не подавилась. Да детка, я такой, и я полностью твой!
— Я встану. — нежными пальцами Лиана берет букетик в руки и вдыхает аромат.
— Это реакция на стимуляцию! — вот зачем он вывел меня на правду? Я же решила быть чуточку умнее и хитрее него, задобрить, приручить, чтобы в итоге, сбежать, когда хорошенько подготовлю тыл и план к отступлению.
— О, малышка! — хрипло выдыхаю я, вновь приникая к ней, — Не бойся, клянусь я не сделаю тебе больно!
— Это я тебя умоляю, Лиана, я с ума сойду! Позволь, давай попробуем, очень прошу тебя! — его огромная грудь вздымается рядом, рвано бьется, колотится его сердце. Сижу на его коленях и чувствую каменную длину твердости в его паху. Он давно готов и сдерживает себя из последних сил.
Зачем я смотрю, как он неспешно расстегивает пуговицы белоснежной рубашки и как ткань картинно летит к его ногам? Обнажаются литые бронзовые бугристые мышцы, поросшие темными волосками, а я взгляд не могу отвезти от его идеально мощного торса, от кубиков пресса и косых мышц, что прячутся, скрываются под ремнем брюк…