Вот в таком смысле. Все это видится.
Малые частицы
Однако позже автор понял, что все это сложно, и что все это тем более отпугнет неподготовленного читателя и издателя. Почти потеряв надежду найти выход из этой ситуации, автор даже позорно размышлял, не замаскировать ли слово «хуй» каким-то не обидным и приемлемым для издателя и читателя образом - так, чтобы смысл оставался пронзительно ясен, а внешняя грубость термина ушла. Вертелись в голове автора такие модуляции, как, к примеру, «хуц». Например: Онегин положил свой хуц на светский Петербург. Получалось, вроде бы, довольно понятно и точно, и вместе с тем, не грубо. Хуц – в этом есть какая-то даже интеллигентность, это похоже на фамилию какого-то физика, еврея. Так и видится статья в энциклопедии: Иосиф Яковлевич Хуц, академик, друг Иоффе. Фотография: бородка, над ней – взгляд мудрый и печальный, уставший от формул. Хуц всю жизнь работал как проклятый, чтобы на закате лет, уже перед смертью, открыть, вывести на кончике карандаша новую малую частицу, это престижно считается у физиков – на кончике карандаша вынуть из тьмы какие-то частицы, столь малые и жалкие, что никому, кроме открывателя, не нужные. Но важные для понимания законов строения Вселенной. Иосиф Яковлевич открыл новую малую частицу, позвал любимого ученика, показал ему частицу, все ему про нее объяснил, потом подарил ученику свой любимый старый микроскоп, дошел до своего любимого диванчика без одной ножки, и умер.
Так оно чаще всего и бывает: для понимания законов строения Вселенной нужно найти частицу самую малую и жалкую. Автор находит это грустным. Затем открыватель находит эту частицу, но счастья открытья ощутить не успевает, так как силы покидают его, слишком много он отдал их науке. Ученый по концовке гибнет. А мысль его живет. Автор находит все это реально трагической хуйней.
Итак, хуц. Но - нет и еще раз нет! Тут автор понял, что есть в этом что-то стыдливое и позорное, это как прикрыть хуй Джима Моррисона фиговым листком – что хоть и придало бы Джиму определенную античность, но порядком огорчило бы его.
В конечном итоге автор принял мужественное решение смотреть правде в глаза. Это страшно, но честно. Поэтому здесь и далее в тексте хуй будет фигурировать как хуй, а не как физик И.Я. Хуц или как туманный смысловой изъеб. Да, таким смелым решением автор решительно отсекает многомиллионную армию неподготовленных читателей и издателей, сделав ставку на подготовленных – а их мало. Но в этом - героизм автора, потому что о героях моральное право говорить имеет только герой.