– Мой дед оставил дневник со своими изобретениями и историей рода, – начал с грустью. – Перед смертью он признался, что его родной мир не этот, другой, подобный нашему, но ушедший в развитии далеко вперед. Деда сочли сошедшим с ума. А я стал копать, как только умер мой отец. Потому как при отце эта тема была под запретом. Бывает, и вы сами знаете сие, появляются люди без памяти. Король их забирает во дворец, а затем на церемонии вознесения подаяния отдает владыке. Ведь это его рабы по канонам нашей веры. И если верить деду, он тоже раб владык, но не отданный им, а потерянный. Наш род не был древним, все началось с деда. Он с простого крестьянина возвысился до графа. Представляете? А мой отец до маркиза. Волею судьбы, аль случаем, сложно судить.
– Нет нужны нам просить помощи нелюдей, – выдавил Нестор сквозь зуб, надо отдать должное, не показал в голосе страха. Тон ровный.
Полторы тысячи наскреб мне маркиз. В том числе и те, что до экипировала я сама «китайскими» экземплярами. За стрелками телеги с кассетами. Наштамповали мы их с помощью замка, хоть одним местом жуй. Эрих грудь выпятил, шествует гордо, командиры приветствуют его. Видят меня, тушуются и смущаются. Ути – пути, мужики.
– Какие у вас предложения, миледи? – Спрашивает Эрих с нотками сарказма. – Это океан, что вберет в себя все наше войско, словно песчинки.
– Это я–то надуть?! – Взвинтился Клавдий. – Сколько я вам должен уже, а?!
– Вот как? – С некоторой иронией произнес Эрих. – Предвкушаю интересную партию, миледи…
– Валерия, – произнесла маркиза, да так чувственно! – Король наказал доставить тебя во дворец, только и всего. Прошу, не нужно относиться ко мне, как к врагу. Мы через многое прошли. Не следует противиться и его величеству, дела королевские не терпят отлагательств и не могут быть ниже личных амбиций и неприязней.
Стороной уходим, тревожа новых зомби.
– А я о чем тебе? Вторая беда: Священный дуб изменился, разросся. Около него больше нет соревнований, запрещено. И спровоцировать не удастся.
Протягивает фрукт из перевези. Воды уже нет, умыли ноги. Ем жадно, напарница тоже что–то грызет. На поле уже тишь да гладь, крестов стало меньше. Трупов больше, поле куликовское устроили. Вонь стоит знатная, и привыкнуть, принюхаться к такому никак не выходит. Надо бы скорее уходить отсюда, пока сами в зомби не превратились от этого смрада.
Когти вонзаю в кору, что граничит по прочности с камнем. И рывками выше и выше стремлюсь. До макушки долезла и узрела я, наконец, этот самый Священный дуб!
«Обман», – протянул ответ. –