У бабушки всегда было отличное чувство юмора, а вот терпения не наблюдалось. Потому и сейчас она сказала, прервав мой рассказ о последней отцовской командировке в Южную Америку:
— Последние лет десять мне все кажется, что мой единственный сын — не потомок польского дворянина, которого я воспитывала соответственно, а герой сериала «Следопыт», в пыльнике и сапогах, которому дали карту страны Эльдорадо, но забыли упомянуть, что эта страна — миф. И теперь он ищет ее до крови из носу, но все никак не может найти. Это никогда не закончится, я вижу его по телевизору чаще, чем в жизни, и уже перестала надеяться, что ему надоест. И тебе не советую.
Мой отец, сделавший в прошлом отличную карьеру актера кино, а после — с легкостью с ней расставшийся, сейчас вел на телевидении известное шоу о путешествиях и различных гонках по всему миру, и редко появлялся дома. Его породистое, красивое лицо с ямочками и узнаваемой улыбкой сердцееда нравилось зрителям, крепко держало рейтинг, и каналы платили за этот рейтинг большие деньги. Пожалуй, мы могли бы жить в Малибу, если бы кого-нибудь из нашей семьи это прельщало. Но, увы. В этом отношении я была дочерью своих родителей.
Я помню, как однажды мать сказала: «Гораздо интереснее светить в том месте, где ты не один из сотни светодиодов, а единственный яркий софит». На что мы с отцом дружно согласились.
Мать играла в театре и, похоже, переживала очередное увлечение молодым дарованием. В своей жизни я уже ко всему привыкла. В том числе к тому, что люди способны выдавать за действительность многие вещи. И любовь тоже — если это удобно и устраивает двоих.
Мои родители любили друг друга, но еще больше они любили свободу и самих себя, и не скажу, что я их не понимала. Во всяком случае в какой-то момент взросления я тоже стала верить, что партнер по жизни — это что-то вроде респектабельного друга, который не создает проблем и с которым комфортно в любое время года.
А себя можно растратить и на страсть. Особенно, если страсть — дело твоей жизни.
Да, я в это верила, пока проклятый Купидон не свел меня с Антоном Морозовым и не всадил жестоко стрелу в мое сердце, пригвоздив к парню.
Мы не были вместе, но даже мысль о другой девушке рядом с Морозко, лишь умозрительное допущение, что Кудряшка может кого-то коснуться, улыбнуться или, не дай бог, поцеловать… приводило меня в отчаяние и гнев, заставляя кровь течь по венам расплавленной лавой. Находить его взглядом в коридорах университета и не отпускать.
Такого со мной никогда не происходило. И…Черт, с этим надо было что-то делать! Выздоравливать мое сердце никак не желало!