– Родители уехали за границу. К сожалению, я больше года ничего не слышала о них, – голос мой дрогнул.
Он замолчал, удивлённо уставившись на меня. Я прижала палец к губам, усиленно подавая ему знаки замолчать.
Он исчез из моей зоны видимости, я услышала тихое «до свидания», а потом звук отрывшейся и закрывшейся двери.
В следующее мгновение он уже бежал по коридору, удирая от выскочившего из кабинета военного с пистолетом в руке.
– Давайте выждем несколько дней, – предложила Гертруда. – Посмотрим, что будет.
– Саша! Никогда никому не говори, что ты видела среди тех людей Матвея. Это очень опасно!
– Ты тоже многое для нас сделал, Матвей, – смущенно забормотала я.
– Саша, немедленно отойди от окна! – тут же зашептала из глубины комнаты тетя.
– Матвей, надо бы пригласить тетушку и Гертруду.
На это все мы весело хихикали…
– Пиши свое имя полностью.
Тут же голова наполнилась думами о нём. Где он сейчас? Жив ли? Надеюсь, у него все хорошо…
– Спасибо, – объяснять ему, что я «туды» и не собиралась, не стала. – До свидания.
А к вечеру в городе снова началась стрельба. Мы опять лежали всю ночь в одежде и прислушивались к звукам на улице.
– Хорошо, – все-таки после паузы ответила на вопрос.
Матвей притянул меня к себе и потянулся своими губами к моим.
Нынешняя городская управа не поменяла свое место с приходом красных. Только у входа теперь стоял вооруженный красноармеец – мужик лет пятидесяти. Он махнул Матвею, узнав его, с интересом поглядел на меня. Матвей кивнул ему и обернулся, пропуская меня вперед.
На четвертый день и я наконец-то вышла из дома. Тете после неудач было не до меня, и ее согласия не потребовалось. А Гертруда, которая уже ходила накануне на рынок, сказала, что вроде бы в городе более-менее спокойно. К тому же, она твердо верила в большую безопасность сейчас, чем до недавнего времени, с большевиками.
– Ну, ладно, ребятки, бегите. Некогда мне.
– Что-то твоя невеста… то есть жена – очень бледная… Корми ее лучше.
– Барышни! – говорил он. – У меня сильное чувство, что во время урока все мои объяснения опять пролетели мимо ваших прелестных ушек и не попытались даже заглянуть внутрь.
– Это правда? Ты не притворялась?
Матвей быстро отвел взгляд в сторону. Почему? Боялся подвести меня? Или ему было страшно увидеть в моих глазах радость от грядущей свободы от него, то, чего он совсем недавно боялся и о чем мне говорил?
Зато Гертруда душой была со мной, хотя противоречить тете и не собиралась. Я услышала, как она ночью плакала в подушку и, вздыхая, шептала:
Я повернула к дому.
– Ну, хорошо, твое дело… Пойдемте в кабинет…