Что ж получается, чемодан отпадает? Ну, то есть отменяется…
Развить эту мысль я не успела, потому что телефон зазвонил снова.
– Заходи! – вместо ответа сказала я. – Что-то случилось?
Посмотрим на антресолях… Ага, вот она, родимая!
Мама, как только вышла на пенсию, не использовала ее ни разу. А до этого частенько дамская сумочка, по размеру напоминавшая баулы челночников из девяностых годов, совершала с ней рейды за продуктами. И надо отметить, в сумку входило все! Удобно, так сказать, после работы пробежаться по магазинам…
Закрывшись, я уже вздохнула с облегчением полной грудью. Но тут же меня кольнула мысль, и облегчение растворилось, как кусочек сахара в горячем чае:
Я снова подумала о списке, где были написаны все подозреваемые, в том числе и имя Смирновой Валерии…
– Сенька! Я знаю, что ты – дома. Открывай!
Сломанный чемодан подлежал ремонту, чем я старательно и занялась в первую очередь. Он никак не хотел ремонтироваться: то ручка, которую я приматывала изолентой, опять отваливалась, то сам выскальзывал из рук…
– О, нет, нет… Ты его не знаешь.
И швырнула трубку на рычаг. Телефон отозвался болезненным и несчастным звуком обиженного ни за что котенка.
– Ах! Понимаю-понимаю… Он у тебя в спальне? – любопытство прямо распирало бедную Лерку.
Глаза Лерки загорелись любопытным огнем:
Брр… Моя фантазия всегда зашкаливала! Зачем ей это надо, бедной Валерии, которую я так быстро записала в преступницы века? Ладно, надо бы замести в зале следы. Ну, то есть, я имею в виду, спрятать куда-нибудь картины. А там – видно будет.
Неожиданно чемодан с грохотом упал на пол, а ручка от него осталась у меня в руке.
Я поняла, что поток Леркиных вопросов просто так не остановить. Поэтому, сделав круглые глаза, я прошептала заговорщицки:
– Алло!.. Эй, кому там делать нечего? – гневно заорала я, больше от страха, чем от раздражения.
– А ты что думаешь?
Блин! Что, больше не с кем?!
– А кто он?
– Я расскажу тебе о нем в понедельник. Сейчас не могу. Он меня ждет. Там, – я повела глаза в сторону, сигнализируя, где примерно меня ждет таинственный «он». – Так что иди, иди…
После этого полуприкрыла глаза, сделала томный вид и глубоко вздохнула.
Куда мамульчик могла убрать ее?
Валерия между тем, похоже, плавилась от нетерпения:
– Ну, принес же черт! – цедила я сквозь зубы по пути.
– Арсения, ты что там – умерла?
Наконец ремонт был завершен, и я начала укладывать картины внутрь. Но, увы: смогли уместиться только две картины.
Я положила трубку на телефон и задумалась: то ли Лерка притворяется, будто ничего не знает (это в случае, если она виновна в краже), то ли действительно не в курсе, и ее просто снедает горячее любопытство, очень свойственное женщинам любого возраста, о том, кто вор и куда исчезли картины…