– Не страшно. Еще часа четыре до темноты. Вернется.
Каждый раз, когда слышались шаги в коридоре, я вздрагивала. Но это был не Матвей.
Так я стала учителем в рабоче-крестьянской школе.
– Очень хорошо, – наконец произнес гость, которого не звали. – Революции нужны грамотные люди. Вы будете обучать рабочих читать и писать.
Неожиданно страх сжал мое сердце. Я вскочила и испуганно схватила Матвея за руку.
– Нас живет здесь трое. Я, моя племянница и …Гертруда.
Вечером я тихонько рассказала о предложении Матвея тете и Гертруде. Немка сразу запричитала:
– Как это? Ведь он твой родственник!
Гертруда подошла и погладила меня по голове.
Становилось труднее и труднее. К тому же, начались перебои с продуктами. Приходилось отстаивать длинные очереди, чтобы купить хлеб. А на рынке цены были огромными.
Тут все еще стояло несколько парт. Они были сдвинуты к стенам и окну, образуя в центре пустое место, там красовалась кровать с высокими металлическими ажурными спинками. Я вспомнила, что такие кровати были у наставниц: ведь некоторые из них находились в гимназии в течение ночей. Все еще висела доска на стене, к месту учителя, как прежде, вела высокая ступенька.
– Тебе, наверно, будет интересно… Твоего… знакомого… ну, то есть …ээ …родственника, приняли на работу…
– Что?! – переспросила в недоумении тетя. – Что вы имеете в виду?
Я хотела ему сказать, что это неправильно, что в моем сердце уже есть любовь – к другому мужчине. Но Матвей заговорил первым и не дал мне вставить ни единого слова:
Матвей присутствовал на занятиях все время. Хотя умел читать и писать сравнительно хорошо. Но ему, как я понимала, хотелось быть ко мне поближе.
Матвей несколько секунд стоял неподвижно, и мне даже показалось, что я вижу гнев в блеске его глаз. Потом осторожно высвободил свою руку.
Так мы и жили всю зиму: в страхе, в холоде, нужде.
Я испуганно посмотрела на тётю, не понимая, что она пытается мне сказать.
Матвей… Вот от кого сбежать – большая проблема. Он рядом почти постоянно. Придется очень постараться, чтобы выбрать момент и улизнуть от него. Надо завтра поговорить об этом с тетей.…
Но задать их Матвею я не решалась.
Он так больше и не появился в моей жизни.
Однако я отчаянно ухватилась за слово «родственник»:
– Не говори ему обо мне, – только это слышу я, и он исчезает во вновь упавшем сверху тумане.
Время тянулось, на улице уже стемнело. А он все не приходил и не приходил. Я вдруг вспомнила, что должна была работать сегодня вечером в школе. Но даже не вздрогнула от этой мысли. Что там люди, которые собрались и ждут меня, если могут расстрелять самого дорогого моему сердцу человека?..