Снова старые ощущения того удивительного времени, когда мы были рядом, вернулись ко мне, и тело охватила дрожь. Как же я была счастлива и несчастлива одновременно в тот далекий период! С одной стороны, безответная любовь, эта вечная незаживающая рана. Но с другой, вера в то, что у Алексея просто были причины не демонстрировать мне свои истинные чувства.
Тётя, к счастью, успела занять свою собственную спальню, где стоял камин. Теперь мы жили втроем: я, она и Гертруда. Отдельную комнату нашей бывшей помощнице по хозяйству никто не дал, и мы пригласили ее к себе – у Гертруды совсем не было родных, поэтому ни ехать, ни идти ей было некуда. Теперь мы с тетей спали вдвоем на кровати, а для Гертруды приспособили маленький диванчик.
Матвей стал бывать у нас чаще. Видимо, то, что он предложил мне стать его женой, давало ему какие-то особенные права. Однако к разговору о женитьбе не возвращался.
Я с трудом открыла глаза и сначала не могла понять, где нахожусь. Потом вспомнила: и что было вчера, и свой ужасный сон. Почувствовала себя одинокой, беззащитной. И тихо заплакала, уткнувшись в подушку.
Вечером, когда уже легла спать, вспомнились слова тети: «Никто не должен знать об этом!» Тетя намекала на меня, что я могу сообщить новость кому-нибудь? Может быть, она боялась, что я побегу к Алексею прощаться? «Но ведь это абсурд! – думала я. – Я даже не знаю, где он сейчас. Да и искать его – опасно. Если об этом прознает Матвей…»
– Да, я знаю тебя, но я не хочу тебя знать! Запомни это.
Я промолчала. Да и что ему ответить? Там человек, к которому у меня сильные чувства? А что будет дальше? Если Матвей не равнодушен ко мне, он может попытаться избавиться от соперника. Это так просто – при его-то власти. Только словечко замолви. Пока, сейчас, еще есть надежда, что Алексея просто подержат в тюрьме и отпустят, а вот после «ходатайства своего человека» – всё, конец!
Уже наступило утро. Теперь, в отличие от вчерашнего темного вечера, я хорошо могла видеть лицо Матвея.
– Но как, каким образом? Город закрыт для выезда!
Парня в кожаной куртке звали Матвеем.
Наши взгляды встретились. Его глаза были полны тревоги. Что было в моих, не знаю. Но он почему-то нахмурился и отвел взгляд. Сказал в сторону:
– Спасибо!
Как я могла подумать, что по-прежнему могу увидеть здесь Алексея? И тут тоже живут семьи рабочих! Никто бы не оставил пустовать дом. Времена изменились.
– Что? – переспросила я, не поняв с первого раза хода его объяснений.
Новая роль учительницы рабочих мне неожиданно понравилась. Взрослые ученики были внимательными, старательными и усидчивыми. Правда, менялись часто. И это понятно: война – люди уходят на фронт.