Заяц схватил куртку, кинулся на улицу — к ели бежали со всех сторон лесные соседи.
— Обошлось, обошлось, — услышал Заяц голос Ежихи, — Никого не задело.
Заяц обошел ель. Черная мокрая земля висела на корнях комом, зеленые лапы бессильно обвисли.
— Такое дерево повалило, — пожалел он.
— Как сказать, — услышал он чей-то голос. Между корней пробирался старый Крот.
— Почему? — спросил Заяц.
— Елка-то она была большая, — сказал Крот, — Да толку от нее было мало. Ты на корни ее погляди. Заяц поглядел.
— Неглубоко она за землю держалась, — показал Крот, — Все к небу стремилась. Ни птиц, ни зверей не привечала. Гордая была. Я, говорила, до самого неба дорасту. Ты вон на дуб посмотри — видишь дубок?
Заяц обернулся. Посреди поляны рос кряжистый дуб. Упал в землю желудь, и поднялся вверх молодой дубок, уцепился за землю и удержался, вырос.
— Дуб не повалило, — сказал Крот, — Корни у него идут глубоко, широко. Ветки свои он раскинет — летом от него тень и прохлада. Белка желуди осенью соберет, зимой гнездо совьет, от мороза укроется. Всем от дуба хорошо, все ему рады. Он хоть к солнцу и тянется, а про других не забывает. Уж когда старость придет, захворает, затрухлявеет да и все равно еще поживет, всех порадует.
Крот махнул лапой и ушел в свой ход. Заяц забрался на мокрый еловый ствол, погладил смоляной бок. «Вверх тянулась», — подумал он, — «Гордая была. Все равно жалко. Возьмем с папой пилу, пенечков напилим, лавочек вокруг дуба расставим — пусть сидит кто хочет. И через ручей мостик. Вот и будет польза.»
Утихший было ветер, вдруг схватил с земли ком хвои и бросил вверх, словно соглашаясь с Зайцем, пронесся мимо в еловых ветвях и улетел в небо.