– Готова ваша одежда, княгиня Полина, – горничная вихрем развернулась и убежала, чтобы через несколько мгновений явиться, неся в руках ворох незнакомых вещей.
Нужно было признаться этим людям, что никакая она не княгиня, а так, временно вынуждена существовать рядом с их молодым князем. Но столько радости и надежды светилось в их глазах. Нет, не сейчас. Вот найдёт формулу отворота, и тогда всё решится само собой. Даже на руку, что у оборотней такое отношение к браку – жена до тех пор, пока сама пожелает. Они поймут и не осудят.
– А что? Есть и такие? – думать о несносном оборотне стало некогда.
– Няня, няня, – девушка совсем по-детски уткнулась в мягкий нянюшкин живот и разрыдалась.
– Вы с подружками замечательные мастерицы! – настроение опять поползло вверх. – Одежда немного необычна для меня, но мне нравится, и не нужно никакого модного портного, я буду ходить в этом.
– Спасибо, Трай. С конём меня ещё никто не сравнивал.
– Жива его мать, что с ней сделается, – произнесла старушка, недовольно поджав губы. В ответ на брошенный удивлённый взгляд она продолжила: – Это не тайна. По договору князь Огард себе пару выбирал. Присмотрел в школе ведьм сильную ведьмочку, да и заключил с ней договор. Да-да-да, не удивляйся, у нас часто такое бывает. Заключается договор, ведьма отдаёт свою невинность, оборотень получает зверя, а ведьма, – здесь Нариша запнулась, – а, да что там скрывать. Деньги она за это потребовала! Деньги и получила. Родила нам Нортика, а потом ушла. Не стал её наш князь удерживать, гордый он у нас. Или только его, или чужая.
{Долго добивался князь Рамид из рода Эйденов своей суженой Элонги. Сначала ждал, пока вырастет, потом убеждал своенравную ведьму, что нужен ей только он и никто другой. С жадностью наблюдал князь, как растёт и расцветает его мечта. Как заманчиво округляются её бёдра и грудь, растёт ведьмовская сила и множится притягательный для оборотня запах желанной добычи. Многих именитых и сильных соперников обошёл он в этой гонке. И вознаградил многоликий именно его чаяния и любовь. Всё чаще бросала благосклонные взгляды на Рамида Эйдена зеленоокая красавица. Уже не гнала его ведьма прочь, когда князь шептал, как он снимет её платья, нежными поцелуями покроет всю, начиная с пальчиков на ногах, как задержится в сладостном месте и будет ласкать, пока его ведьма не закричит и не попросит пощады. И тогда он ей даст ту пощаду. И, раскрасневшись, просила князя Рамида прекрасная Элонга, чтобы он рассказывал ещё, на что князь ответил, что слова не способны передать всю глубину его любви и желания. Но, если свет его очей позволит, то он наглядно покажет своей мечте, как это может быть. Улыбнулась смущённо и загадочно прекрасная Элонга и, как бы невзначай, открыла взору князя пальчик на левой своей ноге. Принял такой поступок князь за знак благосклонности, и припал он к пальчику на ноге её и целовал его страстно, поднимаясь поцелуями всё выше и выше. Не останавливала Рамида властительница души его, и продолжал князь подниматься всё выше. Горячее и настойчивее становились его поцелуи, и раскрылись врата мечты его, и ласкал он цветок страсти своей любимой до тех пор, пока она не запросила пощады. И ворвался Рамид в столь желанный грот страсти, и дал прекрасной Элонге столь просимое ею освобождение. И помогла ему ведьма поутру обрести зверя – чёрного, как сама ночь, что их связала, леопарда. И вернулась к отцу своему Элонга, чтобы сказать, что уходит она отныне к мужу своему, чтобы жить с ним и родить ему детей. Но сговорился к тому времени отец Элонги с другим князем, что отдаст тому дочь свою, и силу, и невинность её за сто золотых монет и стадо овец тонкорунных. Рассвирепел отец своенравной ведьмы, из-за того, что ушло от него такое богатство, замахнулся он на дочь свою, и упала та, и ударилась головой об угол стола. Совсем небольшой была ранка на её виске. Но не спасли её ведьмы. Никому из оборотней не досталась прекрасная Элонга, мать земля приняла её. Напрасно ждал чёрный леопард свою ведьму. Не пришла его нани. И катились из глаз чёрного леопарда совсем не мужские слёзы. И отказывался он принимать человеческий облик, а всё лежал на могильном холме и оплакивал свою любовь. А в самую длинную ночь в году навсегда исчез зверь князя Рамида Эйдена. Но и тогда он не ушёл с занесённого снегом холма. Так и лежал совершенно без одежды, пока милостивый снег не замёл его тело.}