— Славик?.. То есть Святослав?
— Святослав Славко! Отпущен по отбыванию полного срока наказания без зачетных лет, с правом вольного трудоустройства в России, ваше превосходительство. Документы в порядке. Прибыл в Москву сегодня утром. Вот мой авиабилет и карточка идентификации личности.
— Да брось ты, бродяга! — как–то не к месту улыбнулся господин и ткнул пальцем в нашивку с серпом и молотом на куртке Святослава. — Если помнишь, я всегда придерживался самых свободных взглядов и был безо всяких комплексов. Для меня твой срок ничего не значит. Ты мой старый школьный товарищ, сердечный друг и соперник только за шахматной доской. Ну, протри глаза и включи мозги! Узнаешь?
Холеный господин дружески хлопнул Святослава по плечу. Он страдальчески поморщился, напрягая память:
— Серега? Нигматуллин?
— Тшш! — испуганно обернулся бывший Серега на своего референта. — Я теперь Сабиржан. В России до сих пор не отменили запрет на великодержавную символику и сопутствующие ей обозначения и названия. Это касается также и русских имен.
— Если ты теперь мусульманин, что ты делаешь в церкви?
— Мы из кряшен — крещеных татар. Веру нам разрешили оставить, только имена поменяли, чтобы нам записаться в россияне, а то раньше половина наших стариков считала себя русскими.
— А как же мне быть с моим именем?
— Русские могут оставить себе старорусские имена, но тогда они не могут стать россиянами.
— А кем станут?
* * *
— Экспатриантами, негражданами без национальности в категории «прочие».
Святослав вздохнул и переменил тему:
— Какие грехи пришел в церковь замаливать, Серега, то есть Сабир?
— Сабиржан, с твоего позволения. Я тут по делам.
— Ты поп?
— Нет, я начальник управления кадров хозяйственной службы нашей епархии.
— Во это да! Повезло так повезло… Слушай, я попал в такой капкан, что стою на грани жизни и смерти. Мне нужно сегодня же трудоустроиться, чтобы получить разрешение на регистрацию. Дай мне бумажку, что ты согласен меня взять, ну, хоть сантехником, ну хоть говночистом в любой монастырь или храм. Ты ж меня знаешь, я тебя не подведу.
Господин снял очки и стал их протирать белоснежным платочком.
— Я‑то тебе направление дам, но тебя ни один батюшка на работу не возьмет.
— У меня диплом преподавателя философии, удостоверение мастера буровых работ, шестой разряд столяра–станочника.
— Понимаешь, ты непременно вызовешь возмущение многонациональной паствы, которая не захочет видеть в храме славика, прости, то есть бывшего борца за славянское единство. Ты ж не россиянин. Никакой батюшка не пойдет на конфликт с приходом.