– Ты Переплёт?
Он стоял в растерянности. Но, видимо, что-то вполне понятное женщине и воспринимаемое женщиной всё же промелькнуло в его глазах, накатилось упрямой прозаической волной на собеседницу, и она тихо сказала:
Пара приблизилась. Мимика почти отсутствует. У того, что слева, в руке портативная рация. Похожа. Игорь бросил взгляд на свою: на месте. Гость смотрит на рацию как на игрушку и выдавливает на лице нечто вроде улыбки. Второй неловко и неуверенно пытается её выхватить. Не получилось. Игрушка падает и разваливается на две части. Игорь присмотрелся – два куска пластмассы, имитация. Прогуливающиеся господа не оборачиваются, удаляются. Тот, который был слева, приостанавливается, оглядывается. Его лицо приобретает нормальные человеческие черты. Он приветливо улыбается. Отворачивается, делает несколько нормальных уверенных шагов, догоняет своего спутника, и они вновь экзотически ковыляют.
И этот новенький воет, как волк. Протяжно, заунывно, зловеще, как в страшном кино. Предыдущий пациент тоже выл, рвался, рычал, стонал, визжал, плакал, замолкал на несколько часов и опять бесновался. Выкрикивал ругательства, иногда очень даже затейливые. Так бывает… Бывает после наркоза – в той, нормальной жизни. Случается такое часто, потому привыкаешь быстро и вскоре не обращаешь внимания: больной есть больной. И всё же примечательно: попадались дамочки вида весьма и весьма интеллигентного, но такое выдавали, и так это у них грязно получалось… Чужая душа… Понятно, в общем. Об этих неловких минутах больному даже намекать не этично – мало ли что бывает, подкорочка растормаживается, а в ней…
– У этой красоты уже две жертвы. Один человек сошёл с ума, второй…
– Только так! – Игорь душевно похлопал собеседника по плечу.
Господин проверяющий, видимо, растерял ещё не всё свойственные человеку разумному рефлексы и сообразил, скорее, почувствовал, что жить ему осталось секунду, может, две. Не стал тянуть, быстро принял решение и кратко и чётко ответил:
– Приступаю к обязанностям и принимаю решение первое. В это мрачное место мы заехали ошибочно. Необходимо сменить место дислокации. В путь, господа офицеры! Не за орденами – за победой.
– А вот и доктор Самоа, рад представить.
– Это из другой оперы – там своя драматургия. Не забивайте себе голову.
– Но пасаран, – отвечает Рой.
Что только в голову не придёт! Хорошо, что хоть что-то пока приходит. А ведь именно об этом говорилось в этой книжке. Именно об этом. Может, оттуда в ответ тоже поступил искажённый сигнал, изуродованный временем и расстоянием? И, что они сказать хотят, вообще невозможно ни разобрать, ни понять? И не надо ломать голову над обрывками картины, которая в целом была понятна и гармонична? Ну, зачем показывать Антону катастрофу, происшедшую недалеко от этого места во времена, когда и велись эти эксперименты с саранчой? Логичней было бы воздействовать таким витиеватым образом на Роя, выросшего в том далёком, с его слов, волшебном, но не сказочном городе. Рой рассказывал об этом трагическом случае. Рассказывал – но не Антону.