Вот и звон в ушах, вот и первые лоскутки над землёй медленно закружились. Инспектор открывает рот и что-то пытается сказать. Его голос звучит, как замедленная запись. Антон смотрит на него: побежит или не побежит? Не побежал. Это хорошо – нельзя бегать, прикинул Игорь, а то пришлось бы высокопоставленному кадру давать подсечку. Не от кого бегать. И некуда бежать. Терпи, брат, терпи, сейчас черняк придёт, может, зёрна выпадут. А может, и нет. Получилось «нет». Ощущение плотности прошло, лоскутки растворились в воздухе без следов, подул ветерок, и стало легче телу и душе. У строгого господина глаза – как у глушенного карася. Ох, теперь расскажет на большой земле: там такое, там та-ко-е…
Игорь глянул на небо – чисто, без сюрпризов, «кина не будет» и двинулся за ним. Горячий песок неприятно грел ступни. Он оглянулся на инспектора, всё ещё пребывающего в явном замешательстве.
«Я понимаю твой максимализм, – продолжил разговор второй, – ты придерживаешься довольно шаткой мировоззренческой позиции: или всё или ничего. Но «ничего» меня, например, не устраивает. И потому подчёркиваю: понять – это ещё не значит согласиться. Я готов принять приближённую промежуточную истину, руководствуясь при этом надеждой, что на смену ей придёт другая – менее приближённая».
– Да.
Глава 19
Но это было не всё. Поезд. Рядом мчится поезд. То лодка, то поезд – бредятина какая-то, подумал Рой. И голова кружится. И земля уплывает, уплывает. Рой понял, что он падает. Не ничком, не навзничь, не на бок. Всем свои существом и во всё стороны падает. Распадается в этом полумраке.
– А вам и не понять… Вы – как медведь, спящий в берлоге. И берлога эта ваша малая, очень малая вселенная.
– Другой обрёл ложное счастье.
Представь себе существ, которые не знают, что такое свет. Я имею в виду гипотетическую популяцию, для которой вообще не было предусмотрено каких-либо устройств, аналогичных сетчатке глаза. Ведь свет – это фотон, попавший на сетчатку. Нет её – нет света. И не только света, но и даже понятия его. А, значит, нет и понятия фотона и многих других: рефракции, интерференции, яркости. Нет приборов и инструментов, работа с которыми требует визуального восприятия. Нет скорости света…. Надеюсь, фундаментальность последнего понятия ты оспаривать не будешь? Вот и объясни представителю этого мира – самому мудрому и обладающему величайшим воображением и удивительной широтой мышления, что есть визуально воспринимаемая красота или единая теория поля.
– Успокойся дружище. Не может это всё, – его уже трясёт, лицо меняется – череда масок. Какая из них истинная? И может ли быть маска истинной? И говорит он уже как в бреду, повторяясь: – Не может, не может… Так просто: приехали – уехали, чемоданчики разобрали – собрали. Не было и нет такой… – Он теряется, подбирает слова, – задачи. Разбудить? Нет. Показать что утро уже… Есть у вас… в вас нечто, за что можно ухватиться. Но не получается. Но, если вы сами ухватитесь, – погибнете. О чём это я? Ах, да. Показать, что утро. Ты спросишь: а всё ли заметят? Не всё. Всё и не могут заметить. Но кто заметит, перешагнёт. И… всем будет лучше. И тем, кто не заметит.