Дальше все идет по сценарию, придуманному Яблонским. Ирина Михайловна «находит» меня и с криками, достойными сценического воплощения, врывается в бар, где, как обычно, после съемочного дня коротает вечерние часы киношная общественность. Все срываются с места и бегут посмотреть на мой «труп». Яблонский лично проверяет пульс, приложив руку к моей шее и незаметно для прочих ободряюще погладив меня при этом, и объявляет трагическим голосом: «Мертва». После чего сдергивает с кровати покрывало и с головой накрывает меня им. Слышу, как он выпроваживает народ прочь из моей комнаты, как одновременно с этим звонит в местную полицию, которую после звонка Егора должен был подковать и подучить Кондратьев.
Пока я в душе, Егор звонит «работодателю» и сообщает о том, что «дело сделано». Основной рефрен их беседы таков: «Бабки гони». Я бы на месте этого типа Егора тупо кинула. Найти его нельзя — поди определи кто именно звонил с этого номера. А раз нельзя найти, то и… Но парень, видно, то ли глупый, то ли честный. В итоге встреча для окончательной расплаты оговорена и назначена.
И этот туда же! Со мной не равняйся, я могу хошь налево, хошь направо. А ты, родная, только прямо, да к тому же по воде, аки посуху! Может, все-таки прав был папа, и в жизни справедливости действительно нет?..
Отводит взгляд и, нервно сглотнув, кивает.
— Шел. Но я ничего…
Егор отбывает на нее в сопровождении местных ментов, а в морге появляется очередной «скорбящий». Забавно, но начинает Иван приблизительно с того же: пытается приникнуть устами к моей уже отмытой от «крови» груди. Но я, наученная прежним опытом, настороже, и его демарш не проходит.
Только машу рукой. Я что когда-то изводила его выяснениями отношений, чтобы он вот так?
— Это было здорово заметно, когда умер отец, а я до тебя даже дозвониться не смогла. И ведь не только трубку не брал, когда я звонила, но и сам потом, в более удобное для тебя время не перезвонил.
— Но ты же хотела ребенка!
— Так только покойников целуют, а я все-таки еще не в гробу.
— Что?
Уж чего-чего, а веревок в цирке — хоть попой ешь. Пока братья вяжут моих недавних обидчиков, иду к Ивану. Он уже сидит, кашляет и хватается то за стремительно распухающий нос, то за отбитые ребра. Вынимаю из кармана и подаю ему носовой платок, а потом присаживаюсь рядом.
Оборачиваюсь. Один из тех двух парней, которые помогают Ерлану убирать клетки и кормить животных. Интересно, видел он то, как я ковырялась в других клетках?.. Улыбаюсь ему успокаивающе.
— Даже не представляешь себе как. И слава богу, что не представляешь. В один из светлых моментов вдруг задумала родить ребенка. Я, идиот, повелся — уж очень хотел, да и надеялся, что это ее вытащит.