Драться я училась на улице, так что всяких там джентльменских правил боя не знаю. В дворовой драке главное что? Главное постараться вырубить противника как можно скорее, а значит в ход сразу идут самые подлые приемы. Поэтому сначала я двигаю ему по яйцам, а когда он скрючивается, с огромным удовольствием впечатываю колено в его такое совершенное и все еще (черт побери!) такое любимое лицо. Он падает. Но как следует попинать его по ребрам мне не дают. Кто-то захватывает меня локтем за шею и даже немножко придушивает для того, чтобы охладить. Пытаюсь брыкаться, но бесполезно. А потом слышу возле уха голос Федьки. Причем по-моему он изо всех сил сдерживает смех:
— Машуха! Ай! Черт! Уймись! Вот, блин! Все, хватит, хватит, царапучка. Что вот я теперь своей жене-то про такие украшения скажу? Ну все, все. Оставь его в покое. Ему хватит, я думаю. Ты ж вроде разводиться собралась, а не вдовой становиться.
Он еще что-то гудит успокоительно, и я действительно постепенно прихожу в себя. Давненько меня так не накрывало.
— Все, Федь, спасибо. Я… Я в порядке.
Отпускает неуверенно.
— Ну ты псих, Машка!
Бешенство схлынуло, осталась пустота. Теперь уже точно никаких шансов помириться. Ни один мужик не простит такого… Тем более такой, как Егор. Еще бы! Быть избитым на глазах у других мужиков и кем?!! Бабой! Смотрю, как он ковыряется на асфальте. Встает с трудом, оставляя, как и я, кровавые капли на дороге. Только у него разбит нос. Потом ни на кого не глядя, молча садится в машину, заводит ее с каким-то надрывным визгом и срывается с места. Был муж. И не стало…
Соображаю плохо, а потому не понимаю, как получается так, что вместо дома напротив, в который мы шли с Ксюхой, сначала оказываюсь в кабинете хирурга, который, сделав мне предварительно пару уколов, накладывает швы на бровь, а потом в кровати в одной из спален большого дома Сереги и Ксюхи.
* * *
Утром меня будит мрачная и заспанная Ксюха в пледе.
— У тебя в сумке телефон надрывается все утро.
— Ой, прости, а я не слышу…
— Тебе хорошо. Тебя вчерась в больничке накачали успокоительными и обезболивающими, ты и спала как сурок всю ночь. А я вот глаз так и не сомкнула. Все боялась, что дом не выдержит и перекрытия рухнут.
— Это еще почему? Землетрясений в Москве вроде особо не случается…
— Это — заезжее.
— Ксюх, ты говоришь загадками.
Смотрит, злобно кутаясь в свой плед, потом все-таки поясняет:
— Мария-Тереза всю ночь насиловала полковника Приходченко.
— Что, правда что ли?
— Вот те крест! Отправляясь утром на службу сказал, что надо уходить на пенсию. Я ему — мол, как же СОБР без вас? А он только головой трясет нервно. Говорит: «Да не из спецназа, там-то еще ничего, потяну. Я про большой секс. В моем возрасте такие нагрузки и в гроб загнать могут».