Нежный Серый (СИ) (издательская редактура) (Мурри) - страница 15

— Она всегда такая? Что с ней?

— Старость.

— Она болеет?

— Анекдот. Бабушка спрашивает у внучки: "Внученька, как звали того немца, от которого я без ума?" — "Альцгеймер, бабушка"

Я осторожно хмыкнула.

— Вы с бабушкой Верей одни?

— Родители за границей. Душещипательных историй рассказывать не буду. По-моему, их было на сегодня достаточно.

Я не стала расспрашивать дальше. Просто подошла вплотную и не смогла удержаться, запустила пальцы в его волосы, торчащие в разные стороны. Он дернулся, но не отстранился. А мне хотелось погладить его по голове, как маленького. Что я и сделала. Если нельза плакать и жалеть, помочь чем-то большим, чем выслушивание бабушкиных воспоминаний и мытье посуды, то хотя бы прикосновениями выразить нежность. Я им восхищалась.


Он же себя презирал. Наслаждался ее поглаживанием, и словно кислота жгла внутренности. Не смог остановить себя, не удержался оттого, чтобы провести с ней еще какое-то время. Привел в свой дурдом. Мог просто дать денег и помочь найти какой-нибудь отель поприличнее. Но не смог оставить одну. И вовсе не потому, что являлся все-таки благородным рыцарем, абсолютно не поэтому. Просто устал от собственной серости и от серости вокруг. От жизни… без нее. Без такой вот Даши.

Заставил себя подняться и скинуть ее ладонь. Быстро вышел из кухни. Чистой воды бегство.

В молчании разобрал диван в гостиной, постелил новое белье. Еле его нашел, неиспользованное и целое. Все остальное было серое и дырявое от стирки и старости. С бабулей приходилось стирать часто.

Даша пыталась помогать, но больше мешала. Постоянно натыкался на нее, задевал руками. Точно лукавый издевается.

Как она разглядывала его за столом — осторожно, таясь, с интересом и даже (за что ему это?) с искренним восхищением. Видеть и чувствовать эту девушку так близко рядом с собой, но не иметь права ни дотронуться так, как хочется, ни выдать свои мысли и желания ни жестом, ни взглядом — пытка. Он не имеет права. Она не для него. Повторяет себе это уже весь вечер, но что-то не сильно помогает.

Один ее взгляд — и он посылает подальше все убеждения, забывает о благоразумии. Когда Даша смотрит на него так, он становится эгоистом.

Достал из дальнего угла шкафа спальник, оставшийся еще со времен школьных походов. Даша будет спать на диване, он на полу. Так он решил, так и будет.

Но, когда она вышла из ванной комнаты, одетая лишь в его футболку, доходившую ей до колен, смущенная, с алеющими щеками, его уверенность пошатнулась. Диван двухместный.

Но, Боже, о чем он думает? Он ей не нужен. И для нее же лучше, что так.