— Даже не сомневаюсь, но нет. Если задержусь здесь, у вас могут быть неприятности.
— Вот ещё что… — нерешительно начал Даррет, а затем запустил руку под куртку и достал мой револьвер. — На всякий случай. Приеду — вернёшь, договорились?
Царапала стол, покрикивала, чувствуя, как немеют ноги, а затем руки бессильно подогнулись, и я погрузилась в сладкую темноту.
Аэр оставил мне справочник и вернулся на кухню. Слышала, как он переставил скамейку к раковине, а затем включил воду и начал мыть тарелки. Сердце сдавило горькое чувство. Пусть он и псионик, но всё равно совсем маленький. Жизнь поступила с ним очень несправедливо, лишив матери и заставив ускоренно взрослеть.
— А тебе самому не хочется побыть ребёнком?
— Принято ждите.
— Я подумаю, — случайно вырвалось, прежде чем успела на самом деле подумать. Что за бред, мне точно нельзя оставаться с ними. Куда разумнее держаться подальше от их маленького семейства, чтобы не навлечь беду. Но взгляд старшего Хиза, его открытость, пресловутая каша с комочками и какао по утрам. Разве я так много хочу?
— Не понимаю, что в этом такого?
— Извини за выходку с чемоданом! — пробормотал Хиз, хотя не думаю, что он о чём-то действительно сожалел.
Я удивленно смотрела на мужчину. Готов оставить вооружённую незнакомку с явными признаками помутнения рассудка в компании своего малолетнего сына. Что у Даррета в голове?
— Оувенлесс двадцать семь, корпус три. Всего хорошего, — юрист повесил трубку, не желая более тратить на меня время.
При мысли о нём защемило в сердце. Зачем он приехал, и почему его так волнует судьба Даррета? Дознаватель тоже продолжает секретничать, а все эти книги и комиксы, действительно выглядят жутковато. Сложно поверить в такие удивительные совпадения, но скорее всего это так и есть. Первая книга серии появилась лет пятнадцать назад.
Оставшуюся часть завтрака провели в гнетущей тишине, нарушаемой лишь перестуком вилок о тарелки.
— Остинс и Кервейд, частная юридическая фирма слушает.
Даррет расстегнул пуговицы свободной от ножа рукой, и я вновь оказалась перед ним обнажённой.
— Какао? — ребёнок замер передо мной с дымящейся туркой.
Аэр выглядел удручённым после моего ответа, и стал больше походить на обиженного ребёнка. Было ли так же со мной в детстве? Уже и не вспомнить. Образ матери с каждым годом становился всё карикатурнее в моей голове. Чрезмерно весёлая, вечно молодящаяся женщина. Она не боялась меня, но стремительно отдалялась с каждым годом, пока наше общение не ограничилось редкими открытками с достопримечательностями Тимерники и парой скупых строк. Она даже оставила свой номер телефона и адрес, на случай если я буду в тех краях.