Когда кожа свернулась и почернела, в глазах девушки мелькнуло разочарование. Я не знал, чем оно было вызвано, а подумать мне не дала эльфийка. Она провела пальцем по моему окровавленному предплечью, собирая засыхающую кровь, а потом вывела в воздухе ведьмовской символ. Где-то внутри меня зрела твердая уверенность в том, что подобное заклятие не сработает со мной. Ведь Чертовка почему-то не стала его накладывать на меня, хотя для нее это было бы намного безопаснее.
В это мгновение эльфийка добавила в символ своей крови, доводя его до конца. Он засиял так ослепительно, став на пару секунд чистого белого цвета, что мы на миг потеряли дар зрения. Я закрыл руками глаза, спасая роговицу, и не видел, как символ пропал, лишь почувствовал, что источник света погас. Осторожно приоткрыв левое веко, я узрел ошеломленные физиономии друга и эльфийки.
Кос возбужденно протараторил, часто-часто хлопая ресницами:
– Что за херня?! Я чуть не ослеп! Так и должно быть?
– Ага, – выдавила эльфийка, которая старалась казаться уверенной, но у самой было такое лицо, словно она из шляпы достала не привычного кролика, а крокодила.
Я понял, что заклятие либо совсем не сработало, либо сработало, да не так, и теперь приведет хрен его знает к какому результату. Лично я склонялся к первому варианту. Похоже, что девушка думала так же, но она никогда об этом не скажет, а напротив – будет уверять меня в том, что все прошло штатно.
Тут же эту мысль подтвердили слова эльфийки, сказанные ею безапелляционным тоном:
– Макс, если ты рассказать кому-нибудь об альв или о чем-нибудь связанном с ними, то умереть.
– Ясно-ясно, – заверил я ее, а сам уже мысленно прикидывал, что именно выложу Спартаку, а что утаю.
– Ну что? Идем? – просительно произнес мой друг, переминаясь с ноги на ногу.
– Да. Идти за мной, – приказала Жизеэль и двинулась к едва приметной тропинке.
– Ты даже не станешь хоронить их? – внезапно не к месту спросил Кос, бросив взгляд на тела эльфов.
Я тяжело выдохнул, ожег его яростным взглядом и едва слышно прошипел:
– А если она сейчас заставит нас рыть могилы?
Парень широко раскрыл глаза и ойкнул. Но девушка не стала ни о чем просить нас. Она лишь проговорила, идя между деревьев:
– Они теперь пища для животных. Круговорот жизни.
– Весьма справедливо, – польстил я ей, где-то даже искренне. – А может, мы тогда что-нибудь из их вещей возьмем себе? Они ведь им все равно не нужны.
– Нельзя, – строго сказала эльфийка, повысив голос, чем вызвала мой разочарованный выдох.
Мы покинули поляну и, вытянувшись в цепочку, зашагали по лесу, почти сразу свернув с тропинки. Высокая трава стала доходить до низа живота, и, по словам Коса, щекотать яйца. Отовсюду доносился скрип деревьев, стрекот ночных насекомых и птиц. Где-то ухал филин, пока его не прервал победный рык, донесшийся с той же ветки.