Тем не менее, есть одна вещь, которую я всегда хотела сделать... и, возможно, он захочет сделать это со мной сегодня вечером, так как в первую очередь это была его идея.
И он сказал мне, что я могу выбрать.
Поэтому я иду на это.
— Знаешь, что было бы по-настоящему весело?
Его двигатель набирает обороты, очевидно, ожидая, когда я пристегнусь.
— Что?
— Я хочу рисовать керамику.
Голова Зика ударяется о спинку сиденья, большая ладонь расчесывает мокрые волосы цвета оникса.
— Пожалуйста, не делай этого со мной.
— Это не будет ужасно. Кроме того, ты сказал, что мне решать, и я выбрала именно это, рисовать керамику. — Хихикаю я.
— Ладно.
— Ты знаешь, где это?
У знака «стоп» он поворачивает налево, в сторону центра.
— Да, я знаю, где это.
— Ты знаешь? Откуда?
— Мой сосед-идиот по дому и его девушка ходили туда на одно из своих свиданий. Я должен был забрать дерьмо для них.
— О! Это хорошо.
— Если хочешь сказать, что это мило, то валяй.
— Я никогда не делала этого раньше, так что я очень взволнована. Я прикинула, что у меня есть двадцать баксов, так что…
— Нет.
— Нет?
— Я заплачу.
— Ты уверен?
Отлично, теперь он раздражен.
— Я пригласил тебя, я плачу.
— Ладно, но только если…
— Вайолет, моя мама может отсутствовать, но она всегда следит за тем, чтобы я вел себя как джентльмен, когда она рядом.
Думаю, больше нечего сказать, кроме:
— Спасибо, Зик.
Это много значит для меня, больше, чем он думает.
Он может думать, что это простая ночь в месте, куда он может позволить себе взять меня, но для меня это намного больше. Я почти никогда не позволяю себе ничего легкомысленного, каждый пенни, который я зарабатываю, идет на книги, обучение и жилье.
Их просто никогда не бывает достаточно, чтобы тратить на... такие вещи. Я не часто хожу в бары, потому что тратить десять долларов на выпивку, это деньги, которыми я могу заплатить за аренду или купить продукты.
Конечно, я этого не говорю, потому что такой парень не поймет. Зик Дэниелс не выглядит так, будто он пробивался хоть один день в своей привилегированной жизни. Я не виню его за это; это просто мое наблюдение. Он не может не иметь родителей, способных содержать его, так же, как и я не могу… нет.
Я ерзаю в кресле.
— Дерьмо, — его взгляд темнеет, скользит вверх и вниз по моему телу. – Ты уже что-нибудь ела?
— Нет, но... думаю, там можно поесть. Может, бутерброды?
Он хрюкает.
Я сдерживаю улыбку, пряча ее за воротником зимней куртки. Остальную часть пути до гончарного магазина смотрю в окно, чтобы он не заметил мою улыбку.
— К твоему сведению, — говорит Зик, когда мы входим в здании, — мы не будем расписывать парные вещи. Никаких кружек с сердечками и прочим дерьмом, поняла?