Зато оно всегда имело при себе пакетик или два корма для бездомных кошек. Тщательно собирало хлебные крошки и невостребованные корки для птиц. И даже потихоньку прикармливало объедками подвальных крыс, которые научились брать у него подачку с руки.
Но нежность и доброта воспринимались большинством сверстников, и поголовно всеми «учителями», как слабость и мягкотелость. А ещё, как приглашение для щипков и булавочных уколов. И они щипали, кололи, поливали грязью и откровенно плевали в сторону Чуда. Безумцы!..
Конечно, оставаться мягкотелым и беззащитным Чудо не могло. Свойство кожи к сопротивлению пробудилось в нём, и Чудо начало отращивать себе панцирь. Сначала это была просто толстая кожа, сделавшаяся нечувствительной к щипкам. Затем, её верхний слой затвердел и стал неуязвим для обычных игл и булавок.
Но ведь противники Чуда тоже росли, и орудия в их руках изменялись вместе с ними. То, что не прокалывала булавка, пробивало шило. То, на чём сгибался гвоздь, протыкал штык…
Броня Чуда утолщалась прямо пропорционально истоньшению его терпения. Кроме того действовал принцип — самая лучшая защита, есть нападение. И тогда из пор стали появляться жёсткие волоски. А на их кончиках повисли капли жидкости. Очень жгучей жидкости…
И вот настал тот день. Всё было как всегда — бульдожьи рожи «учителей», обезьяньи сверстников; неудачный ответ долго заучиваемого материала, привычная неудовлетворительная оценка за то, что знаешь лучше других, хамские ухмылки и грязные реплики со стороны тех, кто знает о предмете изучения вдесятеро меньше твоего…
Чудо стояло у окна, за которым был весенний день, и сонно перебирало учебники. Следующий урок должен был вот-вот начаться, и лучше было заранее подготовиться, чем рыться в портфеле, когда педагог-дестроер войдёт в кабинет.
Макакоподобный сверстник подкатил ни с того, ни с сего. Этого кривлястого придурка Чудо ни во что не ставило. Он был мельче прочих, и гаже, но, как это часто бывает — горластее, нахальнее и… мерзопакостнее тех, кто имел обычные размеры.
Что трещало это ничтожество, Чудо плохо разбирало из-за невнятной речи. Манера вставлять между словами грязную бессмыслицу, делало монологи мелкой дряни плохо воспринимаемыми для его уха, особенно когда слушать этот бред совершенно не хотелось.
Отсутствие такого свойства у самого Чуда, являлось отдельным поводом для насмешек и издевательств со стороны сверстников, которые друг друга понимали превосходно, используя словесный мусор в качестве пароля для узнавания своих.
Однако сегодня всё было немножко не так. Приставучий дурак вылил на Чудо целый фонтан своей глупости, но не добился никакой реакции, как ни кривлялся, какие рожи ни корчил…