Я назвала водителю адрес университетского общежития. Профессор удивленно посмотрел на меня.
- Ты живешь в общежитие?
- Да, - ответила я. – Я приехала с другого города…
За два года профессор так ничего и не узнал о жизни своих студентов. Нормально ли это? Думаю, да. Сафонов мыслил другими категориями. На первом месте для него была математика. Поэтому он и добился таких научных высот в своем возрасте.
- А твои родители?.. – мужчине было неловко задавать этот вопрос, он вторгался на территорию моей личной жизни. Но назад не отступал.
- Мама с отчимом остались дома. Недавно у них родился сын…
Я тепло улыбнулась, вспомнив пухлого неуклюжего Мишку.
- То есть у тебя есть брат? – уточнил профессор.
- Да, - я посмотрела на мужчину.
Улыбка всё еще теплилась на моем лице, и мужчина внимательно рассматривал меня, как будто хотел запомнить каждую черточку.
- У меня тоже есть старшая сестра, - разоткровенничался Сафонов.
Я попыталась представить профессора маленьким мальчиком, который хвостиком таскался за своей старшей сестрой, и не смогла. Скорее всего, он с детства был не по годам серьезным и важным. Я прикусила губу, скрывая улыбку.
- Что? – Сафонов заметил это и, наморщив лоб, удивленно посмотрел на меня.
- Пытаюсь представить вас пятилетним мальчиком, - позволила я своей широкой улыбке расползтись по лицу.
- И не получается? – серьезно уточнил он. В его глазах заплясали заразительные смешинки.
Я покачала головой.
- Не получается.
Я рассматривала мужской полупрофиль, освещенный редкими вспышками уличных фонарей, проносящихся за окном. Мужественное, вдумчивое лицо. Такие притягательные лица видишь иногда у спортсменов в секунду наивысшего пика их выступления. Максимальная сосредоточенность, отрешение, мужская воля в чистом ее проявлении. Профессор был красив мужской, брутальной красотой. Волевой подбородок, четкие резкие черты лица, крупный прямой нос. Я перевела взгляд на губы. Нижняя губа чуть полнее верхней. Но почему-то мне казалось, что мягкость мужских губ обманчива, и на ощупь они упругие, горячие, требовательные…
От этих мыслей меня обожгло внутри. Корнилова, ты думаешь о том, какие губы профессора на ощупь? Окстись!
Я отвернулась к окну, но довольная, широченная улыбка не хотела покидать моего лица. Как будто я побывала на свидании с офигенным мужчиной, и сердце замирало в предвкушении новых встреч. Я мысленно одернула себя. Встречи-то, безусловно, будут. В университете на парах, а еще на экзаменах, где профессор влепит тебе двояк, если ты будешь пялиться на его губы!
Тем временем, мы подъехали к общежитию. Я коротко взглянула на Сафонова, он перехватил взгляд и медленно, словно колеблясь, взял мою ладонь в свою руку. Я застыла, как кролик перед удавом. Мужчина, обжигая синими всполохами света в глазах, поднес мою руку к своим губам и, щекоча дыханием, чувственно прикоснулся к обостренной коже. Тысячи ошарашенных мурашек бестолково пробежались по телу. Я забыла, как надо дышать. Моим легким стало тесно в грудине, потому что там бесновалось ошалелое сердце.