По взгляду понятно – не верит. Совсем не верит. Самоуверенный засранец решил, что я перед сном слюни пускаю, рассматривая его?
Демьян щурит глаза и смотрит на меня:
- Я бы твое не удалил.
- Верю, – киваю головой, мол, разве кто-то в здравом уме способен на такое? – Почему мы остановились? Только не говори, что ты сейчас предложишь подняться на крышу и с высоты птичьего полета посмотреть на красоты города? Серьезно, это тупо.
- И про крышу ты знаешь?
- Несложно догадаться.
- Третий раз меня видишь и думаешь, что раскусила?
- Ну, вряд ли ты чем-то отличаешься от других парней.
- Это точно, – протягивает он. - Хотя я никогда не выпрыгивал из окна в спальне девчонки в костюме охранника.
А Зимин здесь при чем?
Когда собираюсь ответить, мой телефон оживает с веселой песенкой «Я - водяной, я – водяной. Поговорил бы кто со мной. А то мои подружки - пиявки да лягушки!». Эта мелодия стоит только на одном человеке.
Мой рыжий Гаргамель.
Неужели дошло, что я у нее из-под носа зятька увела?
- Лиз, ты куда пропала? – Зная мачеху, она не успокоится, пока я не отвечу на ее звонок. – Я тебя возле кафе искала, но так и не смогла найти. Ты будто сквозь землю…
- Быстро возвращайся. Иначе пожалеешь.
Демьян смотрит на меня, как толстуха на лимонные кексы, благо не облизывается. Так, будто привез в свое логово, собрался наброситься и зажарить на вертеле, но вот злая ведьма помешала и ему приходится терпеливо ждать своего блондинистого ужина.
Так и хочется его по голове погладить и сказать: «Чувак, прости. Я сейчас быстренько от нее отделаюсь и разрешу тебе…»
Эм, что?
Не разрешу.
Я жадная, вообще-то.
Оливка, не тормози. Гаргамель не дремлет, а плавит проклятиями твой айфон.
- Ты меня услышала?
- Хм, Лиз, давай еще раз. Что купить? Кефир или ряженку?
- Ты надо мной издеваешься, дрянь такая? – орет мачеха. – Бегом домой. Пока я не… И не смей… не смей общаться с Мартыновым. Ты меня поняла?
Демьян, как такое, черт возьми, возможно, Мартынов?
Сын того самого Мартынова?
Шпильку мне в глаз, я жену Мартынова обзывала рыжей ведьмой.
М-да, права была Санта, когда говорила, что Лизкино воспитание до добра меня не доведет.
- Жду тебя.
- Лиз, прости, не получится. Кефир закончился. Бери молоко и жди, пока прокиснет, – на автомате говорю, и до меня наконец-то доходит, почему мачеха решила так скоро выдать замуж любимую дочурку.
У Мартынова только один ребенок.
Сын.
Бастардов, насколько я знаю, в наличии нет. Захомутать к себе в зятья такого наследника – покруче золотой рыбки или старика с волшебной бородой.
Ну, Лизка, губа у тебя не дура, конечно. И как это я раньше не догадалась заказать на алиэкспрессе губозакаточную машинку? Может, и жилось бы поспокойнее.