Я поднимаю глаза на нее, отодвигаю тарелку в сторону и нагло вру.
— Спасибо, я не голодна. Я только чай попью и пойду. — и в этот самый момент, когда я смотрела девушке в глаза, и нагло врала. Мой желудок решил, что скрывать правду не имеет смысла, и без зазрения совести, выдал меня со всеми потрохами, громко зарыча на всю кухню. Лена вздернула бровь, и с сомнением посмотрела на меня.
— Ну да, ну да. Так я и поверила. — она пододвинула обратно мою тарелку, сунула мне в руку вилку. — Ешь, не обижай меня.
Я вздохнула и шумно выдохнула. Сейчас любой еде я очень рада. Со вчерашнего вечера, во рту даже маковой росинки не было. Раньше у меня было все. Дорогие вещи, походы в рестораны, в салоны красоты. Машина, квартира. А теперь… Я, как последняя нищенка, радуюсь простой картошке с хлебом. Нет… Я не избалованная девочка, просто я не привыкла к таким условиям. Я жила, ни в чем себе не отказывая. А теперь, что есть у меня? Ничего, кроме нескольких вещей, пару золотых колец с брильянтами, которые я успела прихватить с собой и последние сто рублей в кошельке. Я бежала, так быстро, как могла. Чтобы не подчиняться, и не прогибаться под других. И пусть, вся та роскошь, теперь в прошлом, но я выдержу. Я справлюсь, другие же как-то справляются.
— Вот, а говорила, что не голодная. — радостно восклицает Лена, показывая на мою пустую тарелку.
— Спасибо. — смущенно отвечаю я. Беру грязную тарелку и иду к раковине. Попробую помыть посуду, видела пару раз, как наша горничная это делала. Так, нужно взять губку, капнуть не много средства и потереть о тарелку губкой хорошенько, вроде ни чего сложного.
— Оставь, я сама. — спохватилась Лена, когда я уже почти дошла до раковины. Пожимаю плечами. Сама, так сама. Ставлю тарелку в раковину и иду обратно на свое место. Сажусь и пью чай.
— Может, расскажешь, что у тебя случилось? — спрашивает Кирилл. Лена шуточно щипает его за плечо, и шепотом говорит ему, чтобы отстал со своими расспросами. Я мотаю головой, говоря этим, что не собираюсь делиться своими проблемами, по крайней мере, пока. Когда я буду в них сто процентов уверена, может тогда и раскрою все карты. А пока, это делать опасно. Вдруг они захотят меня сдать.
— Ты можешь все лето жить тут, пока мои родители на даче. Потом, найдем тебе съёмную комнату или квартиру.
Они ко мне так добры, а мне становится очень стыдно, что я не доверяю им. Но ничего с собой поделать не могу. Я не хочу, чтобы меня нашли, не хочу возвращаться в ту жизнь, где меня считают вещью. Которую, можно выгодно продать. Я всего лишь дорогое приобретение. Инвестиция. Все девочки мечтают, чтобы бы у них не был ограничен бюджет, что бы они могли покупать дорогие шмотки, бриллианты, меха. Но на самом деле, в этот нет ничего хорошего, кроме того, что мне удалось попутешествовать и все. Все остальное пшик, пыль в глаза. Я чувствовала себя куклой, дорогой куклой. Которую, наряжают в дорогие одежки, навешивают дорогие украшения. Красят и причесывают, так, как нравится другим, не мне. Кормят всякими яствами, с золотой ложки. С твоим мнением не считаются, ты не должна делать то и это, ты должна делать так и так. Кучу запретов и обязанностей. И где во всем этом, я?