А Мира все сидела на тумбе. Щеки ее пылали, глаза блестели, пальцами она сжимала край столешницы.
— Ты не пойдешь в душ? — кое-как справилась то ли с паникой, то ли с диким желанием.
— Зачем? Что опять тебя смущает в моем запахе? — сложил руки на груди.
— Да нет, ничего, — ага как же, еще как смущает.
— Еще скажи от меня псиной пахнет.
— Не-е-е-ет, — да, да, да. Самой натуральной!
— Вот и славно. Нам еще надо обсудить поездку. Не забыла?
— Нет, — а что ее обсуждать? Куда хозяин скажет, туда рабыня и пойдет.
За полчаса Мира успела приготовить и блинчики, и кашу, а Рик все это время пристально следил за каждым ее движением, за каждым жестом. Бедняжка физически ощущала его взгляд, но что поделать, прогонять хозяина с хозяйской кухни не будешь.
— Прошу, — подала ему тарелку с горой блинчиков и чашку каши, кою присыпала кусочками кураги, чернослива и полила медом.
А когда собралась за своей порцией, Рик схватил за талию и затащил к себе на колени.
— На, — насадил на вилку блинчик, — ешь, — и вложил ее в руку Мурзику.
— Спасибо, — куснула тот за бочок.
— Послезавтра отправляемся в путь. На поезде! В горы добираться лучше по земле. Так что, готовь теплые вещи.
— Как долго ехать?
— Сутки. У нас будет комфортабельное купе с личной душевой, туалетом, еда по заказу. В общем, удобство на удобстве.
— Одно купе на двоих? — чуть блинчиком не подавилась.
— Само собой, — и запустил руку ей под футболку, а через секунду начал целовать шею, потом и вовсе стащил футболку да отбросил в сторону.
Мира наблюдала, как Войтов медленно поцелуй за поцелуем приближается к груди, а когда взял сосок в рот, не сдержалась — запустила пальцы ему в волосы. Он вообще собирается есть эту чертову кашу? Грудью же сама подалась навстречу ласке.
— Прошу, давай завтракать, — поняла, что еще чуть-чуть и будет готова на все. Но это неправильно, так нельзя. Не с ним. — Рик, — от головы спустилась к лицу, коснулась колючей щетины, — твоя еда стынет.
— Да плевать, — и посмотрел на нее таким взглядом, что Мира вконец растерялась.
Мало того, что глаза волка сияли оранжевым, так еще в них было нечто, чего раньше не замечала. Преданность? Или какая-то глубокая тоска?
— Почему ты до сих пор один? — накрыла ладонью его руку. — Вы ведь цените семью, для вас это первостепенно.
— К семье нужно быть готовым, — сжал ее пальчики, — а я все годы сознательной жизни провел на ринге, о семье никогда не задумывался. Семья — это ответственность, которая всецело ложится на волка. Волк должен обеспечить самке и выводку безопасность, достаток.
— Так, разве ты неспособен на все это? По-моему ты более чем ответственный волк, что уж говорить о достатке.