В аэропорт приехала в еще более отвратительном состоянии, голова совсем перестала соображать, из рук все валилось, в итоге села на скамейку, закрыла глаза и потерялась, абстрагировалась от людей, шума, ото всего.
А Леша в этот момент все еще находился в офисе с Линой, правда, та уже сидела на диване, едва сдерживая слезы.
— Нашел себе серую мышь, — промокнула щеки салфеткой. — И понятно почему, решил урезонить. Что ж, урезонил. Но я признала все свои ошибки, раскаялась. А главное, наши чувства друг к другу живы.
— Может и живы, Лина, — сидел на краю стола и смотрел на нее напряженным взглядом. — Но в одну реку дважды не войдешь.
— Да брось ты, — махнула рукой, — люди ссорятся, расстаются, а потом и мирятся, и опять сходятся.
— Не спорю, только смотря, из-за чего были ссоры и расставания. Ты рога мне наставила с, как мне думалось, хорошим другом, отжали у меня фирму, потом он слинял, а ты, поджавши хвост, приползла обратно.
— Но эта твоя Маня…
— Не трогай ее. Будет ли Маша или любая другая девушка, главное, тебя больше в моей жизни не будет.
— Я люблю тебя. Всегда любила. А измена и вся эта эпопея с фирмой из-за желания отомстить.
— За что, прости? — округлил глаза. — За то, что я батрачил на тебя?
— За двух твоих секретарш, с которыми развлекался в каждую мою поездку за границу.
— Дура ты набитая, — грустно улыбнулся. — Не было никаких секретарш. Полагаю, это Костик тебе напел, а ты уши-то и развесила.
И Лина закрыла лицо руками, а слезы потекли ручьем.
— Ладно, — посмотрел на часы. — Мне пора домой. Если хочешь, подброшу тебя до метро.
Когда же сели в машину, Леша достал из бардачка упаковку салфеток:
— Держи, — протянул ей.
— Спасибо, — но салфетки не взяла, вместо этого бросилась к нему на шею, припала к губам. — Прости меня, — принялась целовать с такой страстью, что Леша снова сдался.
— Лина, — с трудом отстранился. — Хватит. Прекрати.
— Нет, — посмотрела в его сияющие глаза, — ты любишь меня, а я тебя. Глупо пытаться убедить себя в обратном.
— Может и глупо, но я все ж постараюсь, — вставил ключ в замок зажигания.
Домой вернулся только в одиннадцать. И еще с полчаса сидел в машине, думал, что сказать Маше. Его сегодняшний поступок отвратителен по отношению к ней, она такого не заслужила. В то же время Леша осознал, что очень поторопился, сердце по Лине еще не отболело. Однако страхи его оказались напрасны, объясняться не пришлось, потому как оказалось не перед кем. Квартира встретила тишиной и темнотой.
Леша немедленно набрал Маше, только она не ответила:
— Твою мать, — и набрал охрану. — Артем, доброй ночи. Скажи, ко мне сегодня кто-нибудь приходил после двух?