Леша уставился на снимок:
— Это оно? — ткнул в пятно с улыбкой на лице.
— Оно.
— Ну, вроде сейчас беременности ничего не угрожает, — до чего же хотелось поговорить нормально хоть с кем-нибудь.
— Вроде.
— Сань, хватит уже. Три недели ходишь как сыч домовый. Мы оба виноваты в том, что Машка объявила нам бойкот. Тебя-то хотя бы на свою территорию пускает, — произнес с кривой ухмылкой. — На меня чуть ли не рычит.
— Твое здесь присутствие всем доставляет проблемы. Она не хочет ни видеть, ни слышать тебя. Я, впрочем, тоже.
— А я не собираюсь стоять в сторонке и ждать, когда меня по телефону поздравят с рождением ребенка.
— В этом ты весь.
— Да, я весь в этом. И чего? Мой ребенок будет знать своего отца. Или ты уже на мое место наметился? — снова завелся.
А Саша со злостью глянул на него, но смолчал. Маша будет продолжать нервничать и протестовать, пока брат здесь. Она ведь так и не вернулась к нему в комнату, все три недели спит у себя. Спустя полчаса Саша покинул дом, надо было пробежаться по лесу, выпустить пар. Почему все так сложно? Почему она не может определиться? Неужели мыслит после всего вернуться к брату? Выходит, вообще ничего не чувствует к нему? Зачем тогда переспала? Из чувства жалости или потому что требовалось утешение?
Зверь бежал по лесу, не замечая ничего и никого вокруг, душа медведя выворачивалась наизнанку.
Леша тем временем решил воспользоваться моментом. Все эти недели Саня буквально стерег Машу. Как раз и она спустилась вниз.
— Поговорим? — сейчас же подошел к ней.
— Нет, — принялась осматриваться. — Где Саша?
— Вышел погулять, — процедил сквозь раздражение. — Не волнуйся, я тебя в мешок не посажу и не утащу куда подальше.
— О чем ты собрался со мной говорить? — посмотрела на него равнодушным взглядом, хотя Леша уловил ее частое сердцебиение, волнуется.
— Обо всем, что происходит между нами последнее время.
— Ладно, — вдруг пожала плечами и опустилась на диван. — Я тебя слушаю, все равно не отстанешь.
- Ок, — поспешил сесть рядом. И до того захотелось дотронуться до нее, но сдержался. — Не отрицай, пожалуйста, того, что у тебя остались ко мне чувства. Я же вижу.
— Я и не отрицаю. Чувства действительно остались, а вот характер этих чувств изменился. Ты предал меня. Знаешь, в тот вечер я как последняя дура планировала наш ужин, хотела, чтобы ты расслабился, отвлекся от проблем на работе. Думала, какой такой пирожок испечь моему Лешеньке, чтобы угодить. И тут картина маслом. Лешенька вовсю сосется с бывшей у себя в кабинете, — впервые он наблюдал столько злости в ней.