В какой-то миг начинающий паладин заметил слабый желтый свет вдалеке и нахмурился. Он нашел в сети описания «Хозяина леса». В гайдах большинство писало про матерого, хитрого противника, который готов разорвать любого! Про свет не было и слова.
– Так, но там коэффициенты гораздо ниже за счет отсутствия института рангов, – старый хирург отхлебнул из кружки горячего чая и добавил – Слушай, тут еще одна вещь вылезла. Дело в том, что в А+ танковать по сути нормально невозможно…
Воцарилась заминка, во время которой и профессор, и Роман взглянули на Александра.
Паладин и инквизитор обернулись и обнаружили Профа, который с маниакальным остервенением тер в руках листочки куста. Он глубоко вдыхал носом запах этих листьев и повторял одно и то же:
– Петя, сын мой, всегда в лоб говорил, и тут значит, без прелюдий заявил. Квартиру они мою продают. Куда вещи мои девать собрались – непонятно. Там ведь и библиотека и фотографии наши с женой... – Профессор взял рюмку в руки и задумчиво глядя внутрь произнес, – Документы на место рядом с женой на кладбище оформлять начинают…
– Есть. Местный босс. Так, ничего особенного. Просто крыса большая и ловкости у нее дохрена, но ее бьем только раз в неделю.
– Что-то я не понял. А чем мы тогда будем отличаться от других режимов? – нахмурился Саша.
– Нафталин… – более точно идентифицировал Александр – Точно нафталин!
“Рычаг Архимеда” – При сильном замахе урон наносится с дополнительным коэффициентом 1,7.
– По телевизору, говоришь? – пробубнил себе под нос старик, – На весь мир… Чтобы все, до последнего лаборанта, знали! Профессор Гомелев – живой!
– Увы, – пожал плечами мужчина. – Это невозможно.
– Проспиртовано давно твое сердце! – буркнул Александр и заметил, что Рома уставился в ближайшие кусты.
Старый хирург сидел за столом с прямой спиной и сложенными на груди руками, молча переводя взгляд с одного блюда на другое. А посмотреть было на что! Перед ним стояла тарелка с запеченной картошкой, политая растительным маслом. На краю тарелки, маня сочным видом, лежал соленый огурчик. В соседней тарелке, был мясной гуляш, который исходил паром и источал умопомрачительный аромат. Еще несколько тарелок были заняты нарезкой свежих овощей, зеленого лука, копченого мяса и филе красной рыбы. Во главе стола стояла запотевшая, кривая, темно-зеленая бутылка. На ней была потертая этикетка, на которой кривыми печатными буквами кто-то написал: «Для оптики! Не пить!»
Оборвал профессора тычок локтя в бок от Романа.
– Можно просто Рома, – добила прекрасная фея.
– Подпускает, это не проблема. Его даже погладить можно, но стоит один раз ударить – эта падла будет за тобой гоняться, пока его кто-нибудь не прирежет. Ну, или пока он тебя не затопчет.