— Спасибо, буду иметь в виду, — благодарно улыбнулась я, ощущая, как Инка толкает меня кулачком в бок.
— А почему у вас глаза красные? — глядя на меня, обеспокоенно поинтересовался Лукин.
Уж не знаю, что это была за собака, которю съела Инна, но я никакой симпатии от завуча в свою сторону не увидела. Да, общался он мило, но он со всеми такой обходительный. Инке пора уже свои отношения заводить, видит уже то, чего и в помине нет.
— А чего вздыхаешь? Поругались, или что? — Инка даже притормозила, ожидая порцию откровений.
— А чего Тимурчик? Ты же говорила вчера, что в ресторан с ним идёшь. Сходили?
— Скажешь тоже!
— Всё в порядке, соринка попала.
Прийти на ужин я всё-таки с неохотой согласилась. И очень надеюсь, что важная новость — это не предложение, иначе наши отношения скорее всего закончатся прямо там, за столом, перед тарелкой котлет тёти Марины.
Ба-а-ах!
Колесо тёмно-вишнёвой "девятки" с грохотом взорвалось.
— Наверное.
Блин, Минаева. События вчерашнего вечера вихрем промелькнули в голове. Сидели у Беса, перебрали немного пива, провожать её зачем-то пошёл, дурак. Ну и, конечно, целовались потом. Она у меня там что-то спрашивала, про: "означает ли это, что мы теперь встречаемся". Ну вот нашла когда спросить! Хоть убей не помню, что я ей там тогда ответил, как-то не до размышлений было.
Ба-а-ах!
— Ну заходи тогда, чего встал, — открыв кованую дверь, поторопил друзей-«подельников».
Выслушав от матери монолог о трудностях подросткового возраста и тонкостях взаимоотношений между братом и сестрой, ещё и от снующего у окна отца бубнёж: "что это за дворовая шпана ошивается возле моей Ауди" — с отвратительным настроением пошел на занятия.
Хлоп.
— Янчик, а ты чего так рано проснулся? — сонным голосом спросила мать, заглядывая в кухню. — Ой! А ты чего не предупредил, что у нас будут гости? Давайте я вам, может, тефтелей погрею? — запахивая шелковый пеньюар, засуетились она.
Пропуская её трёп мимо ушей, уставился в окно.
Минаева села рядом, томно вздыхала, картинно закатывала глаза, громко смеялась, и вообще вела себя так, будто мы теперь влюблённая парочка. Её поведение напрягало, но не хотелось вести себя как последний козёл и отшивать при всех.
— Почему не сказал, что Стас у нас утром будет? А если бы я в таком виде вышла? — её карие, точь-в-точь как и мои, глаза, метали злые молнии.
Карина замолчала, зубы стиснула, уставилась на меня своими огромными глазищами. Смотрю — ме-едленно так слезами наполняются. Моргнула — две крупные капли скатились до подбородка, оставляя за щеках мокрые дорожки.