Я застыла. Ни рыба ни мясо. В полном шоке. Даже и звука не смогла выдавить. Подлец запугал меня до немоты в горле и абсолютного паралича в мышцах.
— Ну так что? — сначала кивает в сторону мусорного ведра, а затем на свой выпирающий пах. — Присядешь на мой член? — похабно пошлёпывает по бедру, лыбится, старый извращенец. А меня тошнит и мутит! Не только от вида этого мерзкого интерьера, но и от его мерзкой рожи, и от пошлых вопросов в том числе.
Хватит. Надоело. Уж лучше...
— Я выбираю дерьмо, — нахожу в себе силы выдавить неоспоримый ответ.
Уж лучше дерьмо, чем его уродливый член.
— Ахахах! А малышка-то с характером, — он заржал с такими надрывами, что тут же закашлялся и практически удавился собственным хамством. Жаль, что этого не случилось. Одним уродом на планете стало бы меньше.
Головорезы, его верные подхалимы, стоявшие за моей спиной, весело подхватили смех главного, а мне захотелось разрыдаться от позора.
— Подойди ко мне.
Внезапно Савински ударил кулаком по столу, и в комнате стало очень-очень тихо.
Я подошла. Внутренний голос шептал, чтобы я делала все, что он скажет, если мне дорога жизнь.
— Ближе, — с недовольством в приказном тоне. — Встань на колени, — затушил бычок о гладкую поверхность хрустальной пепельницы. — Считаю до трёх… И буду тебя ебать. За неподчинение.
Да, я встала перед омерзительной сволотой на колени. Унизительно. И очень-очень больно в душе. Но, по крайней мере, я не заплакала. С гордо поднятой головой смотрела в его отвратительное морщинистое лицо со шрамом.
— Целуй мою руку. И благодари. За то, что предоставил выбор.
Это было настоящим потрясением. Он вытянул вперёд свою пухлую ручонку, увешанную золотыми перстнями с драгоценными камнями, и с презрением смотрел на меня, ожидая очередных унижений.
Я не заплачу. Не заплачу. Не заплачу.
— У меня сегодня хорошее настроение. Поэтому я предоставил тебе право выбора, крошка. Но ты, к сожалению, выбрала не тот вариант. Своих шлюх я боготворю, осыпаю деньгами и золотом, как собственные трофеи. Зря ты отказалась от бесценного билета в сказку. Насилие к бабам я, честно, не люблю. Мне его и так в жизни хватает. Люблю покорных давалок. Да и ты, если честно, не в моём вкусе. Хилая, мелкая. Ни сисек, ни писек.
Головорезы снова заражали, восхваляя своего лидера как бога.
— Ну же, целуй. И благодари за милосердие, жалкое ты насекомое.
От его морщинистой ладони неприятно пахло сигаретами, вот-вот — и меня стошнит прямо на пол. Зажмурив глаза, не обращая внимания на бешеное сердцебиение в груди, я потянулась к руке мафиози. Боже. Как же это мерзко. Я понимала, если поцелую руку, что убивала сотни людей и живых существ, руку, которая по локоть резвилась в крови, то стану ничтожеством и перестану себя уважать. Как и другие люди, которые отныне будут принимать меня за подстилку главной мрази страны.