— Кармаль, — протянула она грустно.
Я даже удержала Дарлин в руках, хоть те и задрожали. Кинула на куклу злой взгляд и усадила ее за столик.
— Кармаль, — все не унималась она.
Я упорно игнорировала ее голос — столько, сколько могла. Кажется, минут десять. Но мне было откровенно скучно, а что может стать для скучающего ребенка лучшим развлечением, чем оказавшаяся вдруг говорящей кукла?
И мы разговорились. Дарлин поведала мне, что она вовсе не Дарлин, но я наотрез отказалась ее переименовывать. Мы обсудили порванную лапу моего кота Рича, и Дарлин предложила оказать ему необходимую помощь. Пришлось признаться, что делать этого я не умею и вообще ни разу в жизни не держала в руках иглы. Дарлин удалось вселить в меня уверенность, и кончилось все это тем, что я побежала вниз за маминым набором для шитья. Вернувшись, приступила к операции.
Высунув от усердия кончик языка, я мелкими стежками зашивала лапу бедного Рича. Дарлин повернула так, чтобы она видела весь процесс, но, кажется, ей это не особо требовалось. Она давала мне краткие указания, благодаря чему дело двигалось споро. Закончив, я обрезала нитку и торжественно подняла целого и невредимого Рича. А потом кинулась вниз, едва кубарем не скатившись по лестнице, чтобы явить родителям все грани моего таланта.
Мама, едва взглянув на Рича, ответила мне рассеянной улыбкой. Папа оказался более внимательным, взял кота в руки и восхищенно поцокал языком.
— Это меня Дарлин научила! — похвасталась я.
Судя по изменившимся лицам родителей, сказала я это зря.
— Шить тебя научила твоя кукла? — странным, похожим на механический, голосом спросила мама. Вот теперь-то ее внимание целиком сосредоточилось на мне.
Я сглотнула и опустила голову, так что светлые пряди почти полностью закрыли лицо.
Мама подошла ко мне, взяла тонкими пальцами за подбородок, заставив поднять голову вверх. Некстати промелькнула мысль: какая же мама худая! Скулы выпирают, кожа бледная, не слишком чистые русые волосы заправлены за уши. Она выглядела какой-то болезненной, и мне вдруг стало страшно: а вдруг причиной этому была я?
Я бросила взгляд на отца. Мне так хотелось увидеть на его мужественном лице подбадривающую улыбку. Но он молчал, как и мама, в ожидании моего ответа.
— Да ничего такого, — пролепетала я. — Мы просто болтаем о всяких… пустяках. О погоде. О школе. Она не ходит в школу, она же кукла. Но она многое знает.
Рука матери с моего подбородка переместилась на мою кисть. Сильно сжала и притянула к себе — так, что наши лица оказались на одном уровне. В какой-то момент я подумала, что мама хочет меня обнять, успокоить, унять страх, прозвучавший в моем голосе. Но хватка тонких пальцев была слишком сильной, а серые глаза — точь-в-точь, как мои, — потемнели, предвещая бурю.