Мои слова удивили актрису, но тут же нахальное выражение вновь вернулось на ее лицо.
— Я одного не понимаю — как баньши удалось достучаться до вас?
Добрую минуту Макинтайр буравила меня взглядом, а затем сказала обреченно:
Она долго молчала, и я уже решила, что моя мольба останется неуслышанной. Но Эмили вдруг заговорила — глухо, отстраненно.
— Так вы…
— Я расскажу вам одну историю, — спокойно начала я, — которая любому другому человеку могла бы показаться безумной. Но, думаю, только не нам двоим. История о двух сестрах — прелестном ангелочке и девочке, которая жила в тени своей сестры. Возможно, ей даже казалось, что ее сестру любят больше, чем ее саму. А возможно, так оно и было. И тогда она решила пойти на отчаянный поступок — желая примерить на себя такую манящую, такую прекрасную жизнь сестры — и ее личину, она заключила сделку с баньши. Так ведь, Шейла? Или мне звать вас Эмили?
Я верила ей — не в чистоту ее помыслов, и любовь к Шейле, а в ее слабость. Ей бы не хватило духа, чтобы убить сестру.
Эта прощальная записка стала определенной точкой в этой странной истории. Эмили сделала свой выбор. Надеюсь сейчас, оказавшись в Сумрачном городе, она не пожалела о нем. Может, она действительно сумела предотвратить новые убийства, но я все равно не одобряла ее решения. Она могла бы бороться. Могла бы выжечь клеймо, наплевав на последствия. Но Эмили предпочла просто уйти из мира, где ей пришлось так нелегко.
Я слушала, цепенея — так вот, что меня ждало, когда я согласилась на сделку с баньши? Эти ее «я увижу мир твоими глазами» и прочая чушь — на самом деле означают то, что она будет брать мое тело под свой контроль?
— Вы заняли место сестры, но срок, отпущенный вам баньши, уже истек…
Баньши нужна подавленная душа. И Эмили — идеальный тому пример. Так же, как одиннадцать лет назад баньши знала, что я соглашусь на сделку с ней — лишь бы выбраться из подвала и из плена Сумрачного города, она знала, что Эмили Монаган все равно, рано или поздно, разрушит свою жизнь. Она — идеальная жертва. Мою дочь, наверное, должна была постичь та же участь, но она оказалась сильнее. Лори сопротивляется и не дает баньши завладеть своим разумом и своей душой.
Я шла домой, думая лишь об одном. Значит, баньши решила основательно заняться Дейстером? Сначала я, потом Эмили, затем Эрик Лески. Сколько еще в этом городе тех, с кем баньши заключила сделку? Сколько еще крови прольется по ее вине?
Никому, кроме меня.
— Я не знаю, в какой момент моя любовь к сестре превратилась в ненависть. Ей всегда доставалось все лучшее, а я — вы правы — лишь жила в ее тени. Я любила Дэна Макинтайра — самого красивого и популярного парня в нашей школе — пусть это была лишь наивная, детская влюбленность, но год от года она становилась все сильней. А потом я поняла, что он общается со мной лишь для того, чтобы подольше бывать рядом с Шейлой. Это стало для меня ударом, но еще большим стала новость о том, что моя сестра и Дэн теперь вместе. А потом я попала в аварию и лишилась возможности ходить. Это было чудовищное время. Я жалела себя и ненавидела весь окружающий мир. Я срывалась на друзьях — тех, кто в отличие от меня, был полноценен. И ничего удивительного в том, что в какой-то момент их просто не осталось. Мне недоставало силы воли, упражнения, которые прописывали мне, не помогали, и я уже почти смирилась с тем, что остаток своей жизни мне придется провести в инвалидном кресле. И словно решив меня добить, Шейла и Дэн Макинтайр сыграли свадьбу. У сестры вообще все складывалось удачно — пока моя жизнь летела под откос. Посудите сами: она — успешная актриса, любимица миллионов, замужем за первым красавцем школы, в которого я была влюблена всю сознательную жизнь. Я понимала, что начинаю ненавидеть сестру все больше, хотя она, в общем-то, не виновата. А потом, когда моя ненависть достигла точки кипения, появилась баньши. И, заключая с ней сделку, я действительно верила в то, что восстанавливаю справедливость, что расставляю все по своим местам.