Чуть на всю лысину не поседел, когда в больницу несся после ее последнего экспромта. И теперь тревожился по поводу того, что в последнее время Марья как-то неестественно затихла. Не похоже это на нее. Никак, подлянку готовит. Может быть, не стоило ее в город сегодня отпускать? Гематомы на ребрах и животе еще не совсем зажили, мало ли что там внутри делается….
Звук подъехавшей машины отвлек меня от раздумий. Я соскребся с дивана, на котором теперь жил за неимением возможности бывать на втором этаже и отправился на кухню. Машка, когда голодная — очень злая.
— Давай, в темпе заходи. — Приказала она кому-то в дверях.
Я заинтересовался. Выглянул с кухни и напоролся на затравленный взгляд светловолосого ребенка. Приподнял брови и выдал вопросительное:
— Э-э?
— Это Николай. Он будет жить с нами. — Обрадовала меня Марья, пропихивая ребенка в сторону кухни.
Я напряг все свои извилины, пытаясь понять, где она между парикмахерской и деревней могла откопать ребенка. Да еще и такого, который бы согласился жить в одном доме с ней в общем, и с нами обоими в частности….
Виктория
Я прошла одну остановку, прежде чем увидела армейский УАЗик, припаркованный у неприметного кафе-столовой. Было тревожно оставлять Машку одну, все же обещала приглядеть. Но, с другой стороны, я считала, что мужики слишком насели на бедную пострадавшую женщину, а потому немного свободы ей не повредит.
Вошла в прохладное помещение и сразу же нашла взглядом мрачного Артура, сидевшего в правом углу лицом к двери. У него какая-то маниакальная привычка садиться так, чтобы были видны все входы-выходы. У Евгения Лаврентьевича такая же. Даже в доме Анны Николаевны так же место подбирает.
— Привет. — Подошла и плюхнулась на стул напротив него.
— Привет, — нахмурив брови, ответил он и подтолкнул мне поднос с едой, которую набрал на двоих.
Я кивнула, благодаря. Все-таки обед, он всегда вовремя. Когда допила компот, поставила стакан на поднос и внимательно посмотрела на Артура, пристально следящего за мной.
— Рассказывай. — Улыбнулась, пытаясь разрядить обстановку.
— Мне не дают дом. — Он вздохнул и отвернулся к окну. — Мать болеет. Ее бы перевезти, а… в казарму никак и….
— А мама сейчас где? — Нахмурилась я.
— В соседней области. Там в бараке условий никаких. Думал, что все-таки дадут. Но руководство заартачилось, что в списки внесли только семейных, остальные пусть ждут. — Он снова вздохнул. — Я же не от хорошей жизни в военное училище пошел. Там кормили и одевали хотя бы. Мать одна, да еще и здоровья никакого….
Я кивнула на немного сумбурный рассказ. В принципе и от Лики, и от него самого я была в курсе болезни его мамы.