— Где? — бросил он.
Его поняли и ткнули пальцем в сторону улицы. Родионов пошел к выходу и, остановившись на пороге, с удовольствием раскурил короткую трубку. Следователя он нашел под окнами кабинета.
— С добрым утром, Иван.
Чемесов заворчал. Он стоял на четвереньках в куче опавших листьев и в сумраке действительно походил на огромного медведя, тяжелого и неуклюжего. Внезапно сыщик поднялся, стремительной легкостью этого движения на мгновение разрушив возникший образ. Он держал в руке револьвер.
— Так я почему-то и думал, — удовлетворенно произнес он, понюхав дуло. — Наган.
Передав найденное оружие в руки эксперта, Чемесов вдруг недоуменно нахмурился на Юрия Николаевича.
— Ты-то как здесь оказался?
Родионов на это лишь смешливо округлил глаза. Они были старыми друзьями, и раздраженное ворчание медведя, потревоженного во время зимней спячки, не могло обмануть его. Доктор слишком хорошо знал Ивана.
— Я, помимо всего прочего, лечащий врач Орловых, дружище. А что касается остального… Смерть наступила между двенадцатью и двумя часами ночи, что соответствует показаниям дворецкого. Умер он практически сразу…
— Почему она смеялась?
Юрий Николаевич пожал плечами.
— Истерика, как я понимаю — его убили на ее глазах. Она говорит, что видела какую-то тень за окном. Хотя…
— Она вполне могла пристрелить его сама, а потом преспокойненько выбросить пистолет в окно.
— Могла…
— Но столь же реальна возможность, что стреляли именно через форточку. М-да, дела…
— Есть еще кое-что. У бедняжки на руках синяки. Вот здесь. На запястьях. А на плечах свежий след от удара хлыстом или чем-то типа того. Она пыталась спрятать его от меня. Наводит на размышления?
Чемесов нахмурился. Перед его глазами явственно встал арапник, зажатый в руке убитого.
— Во что она была одета?
— Что-то эдакое… Из шелка абрикосового цвета. Сейчас уже, наверно, переоделась. Все было перепачкано в крови. Дворецкий застал ее сидящей прямо в луже у тела…
— И смеющейся…
— Да.
— Что ты об этом думаешь?
— Я, пожалуй, подожду до того, как ты сам побеседуешь с ней.
— Тогда пошли. Хотелось бы еще сегодня поспать, — Чемесов с тоской взглянул на сереющее предутреннее небо.
* * *
— Сашенька, девонька моя, барышня, — причитала сухонькая старушка, принимая из рук молодой графини перепачканное кровью мужа неглиже.
— Ах, нянюшка, не стони. И так тошно. Лучше скажи, Миша давно домой вернулся?
— Только-только.
— Кто-нибудь видел?
— Нет. Одна я.
— Так запомни — он из дома никуда не уходил! Хорошо поняла?
Старушка быстро перекрестилась и закивала. В ее преданности Александра не сомневалась. Морщась, она натянула на саднящие плечи темное платье.