— А почему это ты считаешь, что именно он должен был заняться этим?
— «Платон мне друг, но истина дороже», — холодно процитировал Иевлев.
— Его местные знают, кое-чем обязаны, а значит, говорить с ним станут. С вами — нет.
— Это опять-таки домыслы, Иван. Не факты.
— Конечно, нет, дружище. Конечно, нет. Все обязательно выяснится, Иван. Ты же знаешь Олега. Он въедлив, как ржавчина. Пока не докопается до истины — не отступится.
Чемесов изумленно воззрился на друга.
— Что?!
— О да! Как тебя угораздило, дитятко великовозрастное? Глаз да глаз! И куда Александра Павловна смотрела?
— Кто-то может подтвердить эти слова?
Александра залилась краской — столько неприязненных намеков слышалось в голосе сидящего перед ней мужчины.
«Вот это самообладание! Да, такую так просто не расколешь на допросе! Впрочем, прожив десять лет с мужем-садистом или свихнешься, или научишься держать себя в руках… Или убьешь его!»
— Вот как? Факты?
— Какие-то другие украшения? Запонки?.. — Орлов призадумался, и Иевлев невольно затаил дыхание — они подобрались к тому, что собственно и интересовало его в первую очередь.
— Да. Все остальное — лишь косвенные улики, однако вполне работающие на главную.
— Вы правы. Этим делу не поможешь. Я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату, господин Иевлев, и позову Николая Станиславовича. Прошу прощения… — она поднялась и, легко ступая, вышла из комнаты.
— Но ты мог бы проверить. Возможно, кто-нибудь обратил внимание… — тоскливо проговорил Чемесов.
— Как только Иван Димитриевич поправится, он будет препровожден из больницы в Бутырскую тюрьму.
— Скриплю потихоньку. Все бока уже отлежал.
— Ну что, Иван, как самочувствие?
— Куда выходят окна вашей спальни?
— Позже.
— Где ж ему быть? Только вот ничего не говорил о гостях.
— Ничего не могу о них сказать. Не видел.
— Здравствуйте, господин Мясников. А вы… Господин Иевлев, если я не ошибаюсь? Оставь, Мушка. Это свои.
— Слышали что-нибудь необычное?
Бородач прищурился.
Иевлев начал задавать вопросы, дотошно, буквально поминутно выспрашивая Чемесова о каждом его шаге, каждом слове, сказанном им в гостях у Николая. Последний вопрос дознавателя более чем удивил опытного Ивана.
— Нашли?
— Конечно, проверю. Сегодня вечером я сам выезжаю на место.
— К парадному крыльцу.
Спина подчеркнуто прямая, как тогда, у Родионовых на Рождество, когда он впервые схлестнулся с нею. Олег хотел остановить ее, сказать, что не давал ей разрешения удалиться, но не стал.
Иевлев слушал не перебивая, щуря глаза и привычно покусывая правый ус.
— Никифор, мой кучер, тоже видел его. И тоже все больше со спины или в сумерках. Так что этот человек вполне реален. И еще. Если у них была такая великая любовь, как говорила Наташа, то почему после ее смерти в доме его больше не видели? Он даже не появился на похоронах! В деревню я, правда, не ездил, не спрашивал. Да и вряд ли там со мной стали бы особо откровенничать. Вот если бы Иван…