Он перевел испуганные глаза на заплаканное лицо Акейны, надеясь, что та начнет защищаться, но женщина лишь безразлично смотрела себе под ноги. Тогда господин Окроэ бросился к Даглю Икливу, надеясь, что тот подтвердит невиновность арестованной.
— Но ведь магов, которые практикуют подобное, практически не осталось. А те, кто еще пытается заниматься такими вещами, либо преследуются, либо уже давно находятся в подчинении Верховного Хранителя, Его Величества Короля. К тому же, насколько мне известно, предрасположенность к некромантии является редкостью, отчего я искренне сомневаюсь, что хоть кто-то в этом городе может совершить воскрешение. А вот черная магия с последующим осквернением тела убитой кажется мне куда более правдивым обьяснением. Черных колдунов можно насчитать по три-четыре в каждом крупном городе, поэтому на месте такого вот мага я бы тоже запутывал следы, ссылаясь на некромантию. Пока все жители города ловят кошку, мыши могут заниматься чем хотят.
— Эристель, вы наверняка обеспокоены тем, что происходит в городе. И, к сожалению, я не могу сказать, что ничего серьезного не случилось. Видите ли, подобные расправы совершенно чужды моему городу, и мне бы хотелось, чтобы вы поделились с нами вашим мнением. Быть может, вы сталкивались с подобным на севере?
— Ну да, да! — выпалил с порога Колокольчик. — Наврал я! Никакая она не ведьма! Сгоряча написал! Сдуру!
— Дагль, родненький, ты мне как сын, ну скажи им! — пальцы несчастного вцепились в плечи солдата, но тот отшатнулся от него, словно от прокаженного. На лице Иклива вспыхнул лихорадочный румянец, глаза забегали, и он отступил еще на несколько шагов.
— Нет, нет, нет! — вскричал Окроэ. — Вы не понимаете. Это какая-то ошибка! Моя жена не может. Она не умеет.
Губы Родона дрогнули, и он в который раз устремил взгляд в окно. Площадь колыхалась, словно озерная гладь в ветреную погоду, предвкушая одну из самых жутких казней за всю историю города. Впервые Двельтонь столь явственно чувствовал неукротимую стихию людской жажды зрелищ.
К великому удивлению Стагра, Двельтонь принял его буквально сразу же. В кабинете мужчины уже сидел доктор Клифаир, чье лицо выражало такое негодование, что можно было подумать, что пожилой лекарь лично собирается свернуть барду шею.
На миг Родон замолчал, словно раздумывая над своими словами, после чего добавил:
— Так это вы передо мной выслужиться стараетесь?
— С черной магией все куда более неоднозначно. Я затрудняюсь даже предположить, в чем обвиняется достопочтенная семья Окроэ, — пояснил Эристель. — Что за колдовство они якобы использовали?