— А вы всегда такой? — спросила она негромко.
— Какой? — удивился Аллер.
— Задумчивый, — ответила Эльда не сразу, чуть поразмыслив, и добавила. — Серьезный.
— Всегда. Какой есть.
Эльда немного склонила голову на бок и улыбнулась. И тогда она показалась Аллеру воздушным духом. У Эльды была бледная кожа, почти сливающаяся с белым легким платьем, волосы, цвета ржи, которую приласкал солнечный луч, а темно-голубые прозрачные глаза напоминали лепестки васильков. От улыбки на щеках ее появились не глубокие ямочки.
— Это очень хорошо, — оценила Эльда. — Идемте, я помогу вам расположиться…
Через два месяца Эльда стала его женой, но это было в жизни, а во сне, вместо того, чтобы пройти за ней в дом Аллер останавливался, смотрел ей в след и понимал, что невыносимо тревожится за Эльду. Мир вокруг: люди, цветы, дом, небо — все смазывалось. Невредимой оставалась только одна Эльда, но она удалялась, уходила, а Аллер не мог ее догнать. Потом она оборачивалась, но от прежнего счастья на лице не оставалось и следа. Глаза были пропитаны тоской, улыбка — выдавлена из печальной задумчивости. Грустная, но изо всех сил пытающаяся не показывать этого. Такой он помнил ее, когда в последний раз уходил на службу.
— Аллер! — позвала она. — Вернись. Помоги мне.
И от ее мольбы сердце несносно щемило. Так сильно, что Аллер просыпался, лежал несколько секунд, приходя в чувство, а когда осознавал, что это только сон — сердился на себя.
За слабость, за нервное напряжение, в котором держало его сновидение. Оно вонзало в Аллера свои щупальца и не отпускало ни на миг.
Он любил Эльду так сильно, как только может любить муж, любил их шестилетнего сына Гаспера, любил второго, еще не родившегося ребенка, но кроме них, было еще одно, чему Аллер был предан до конца своих дней. Чему поклялся в верности. Фелидия. Его Родина.
Эльда, хоть и старалась все понимать, тяжело переживала разлуку с мужем. Она никогда не закатывала истерик, не ругалась, только печально кивала, когда слышала сообщения об очередной отлучке Аллера. И это его злило сильнее громких ссор.
Любовь к семье и к своему делу не слишком хорошо уживались в Аллере. На службе он старался поменьше думать об Эльде и детях, чтобы зря не травить себе душу и не слабеть духом. Но проклятый сон не давал ему этой возможности, еженощно напоминая об оставленной жене. Эльда, не отличающаяся сильным здоровьем, должна была скоро родить, и, что скрывать, Аллер волновался. Он хотел домой, обнять и успокоить супругу, быть рядом с ней в решающий момент, потому что это непременно добавило бы ей сил. Но бросить службу было невозможно. И борьба двух одинаково сильных чувств изводила Аллера.