- Картошку чистил, - я показал ей свои израненные и обожжённые руки. Меня поначалу удивило, что эти шрамы не зарастают, а потом стало все равно. Рамзи нещадно орал и лупил лентяев. – Угадай, кто тут главный повар?
- Кубики любишь?
- Как только, так сразу, рыжая, - улыбнулся я. – Сначала надо подготовиться и подготовиться основательно.
- Макаревич?
- Ты, блядь, кто такой? – спросил меня крепкий, высокий мужчина с блондинистыми волосами и крупным носом в половину лица. Он был в белой рубашке с закатанными рукавами и в двух руках держал большие ножи. Я уставился на него, гадая, где же я его уже видел. Мужчина повторил вопрос, подойдя ближе. От него пахнуло потом, кровью и самой настоящей яростью.
Клеопатра вернулась довольно быстро и сейчас имела вид взъерошенный и недовольный. Я не преминул это заметить.
- Точно. Гордон Рамзи же, - обрадованно закивал я. – Всегда любил твои шоу смотреть. Ты так изящно ругаешься.
- Збышек, - тихий голос шефа раздался рядом с моим ухом. Я повернул голову и уставился на лицо Рамзи, омраченной самой настоящей болью.
- Да, - сокрушенно покачал он головой, а затем без предупреждения заорал так громко, что стоящий рядом стакан с водой покрылся изморозью и лопнул. – Так какого хуя, твоя картошка квадратная? Ты, блядь, кирпичи заготавливаешь, Збышек?
- Стойте, - раздался властный голос Клеопатры, а я рискнул приоткрыть один глаз, чтобы узнать причины, приведшие к появлению распутной египетской шлюхи. – Поднять его.
- Нет, сэр.
- Попытаться стоит, чем тут хуйней страдать и ждать, когда египетская падла получит наши души себе в вечное пользование.
- Шутишь? – усмехнулась Астра, сдув рыжую челку с глаз. – Целый день пизду Клеопатре облагораживала. Даже стошнило пару десятков раз. А ты чем занимался на кухне?
- Правильно. А очищенный картофель, каким должна быть? – улыбнулся он, положив руку мне на плечо.
- Она сказала, что я какой-то особенный грешник.
- Бля, я же метал слушаю. Литания Диаволу и все дела. Я же свой в доску, - начал причитать я, когда мольбы не тронули бесов. Главный с золотым кольцом только усмехнулся, но меня это не остановило. – Мы же братья по металу. Я членские взносы Лавею платил, над иеговистами глумился. Ну нельзя же меня в кипяток бросать за то, что я пирожок выебал. И мамкину перчатку. И бабушкин шерстяной носок.
- А потом тебе Герцог Элигос ебальник на сторону свернет. Будешь какать в туалете лицом к стене, - я вовсю пользовался своим особенным положением.
- Что ты, блядь, сделала? – ошарашенно просипел я, когда вытер кровь, залившую мне лицо. – Это же моя гордость была, ты, злокозненная сука.