— Успокойся, — произнёс, пытаясь утихомирить друга.
Весь день мы вытирали пыль, я мыла полы, выдраивала там, куда у бабушки просто не было сил добраться. К концу настолько устала и замоталась, что сил ни на что не осталось. Единственное, что ещё могла — поговорить с Денисом по телефону. Он меня порадовал, сказал, что Валя согласна на развод и вообще сама не собиралась с ним жить дальше. Для меня это, конечно, было удивительно, но и сил расспрашивать не было. Я слишком сильно устала и вымоталась, чтобы расспрашивать о Вале и её решениях. Согласилась на расторжение брака? Что ж, я не могу сказать, что недовольна. Скорее, наоборот. Я на седьмом небе от счастья, потому что хотя бы сейчас у неё появилась смелость таки выполнить то, что она должна была сделать ещё давно — дать свободу мужу, который её никогда не любил.
— Спасибо за честность, мама, — я резко встал, направляя к двери.
Открыв дверь в комнату, я опешил. Рома спокойно зашёл, осмотрел помещение и выдал:
— Идём, выпьем кофе? — предложила она, а я поняла, что она хочет со мной поговорить. Слабо кивнула и пошла за ней к автомату.
— Когда? Куда ты смотрела? — уже разъярённо говорил он. — Я еду.
— Почему вы заикаетесь? Это ваше обычное состояние?
С ним нельзя было не согласиться. Татьяна должна была сказать об этом чуточку раньше, тогда можно было бы что-то исправить, а так… запретная грань уже и так переступлена, чего нам ещё бояться? Детей я и так не могу иметь, так что такого в том, что мы будем вместе?
— Что не так? — выпаливаю прежде, чем обдумать.
После нескольких настойчивых звонков в дверь, передо мной предстал Серж.
— Что опять стряслось?
***
— Дуй сюда. Тут такой, — взволнованно проговорил друг. — Леонтию удалось взломать ещё кое-что интересное.
— Дальше, — тихо командует, а я не могу пошевелиться.
— Мы? — спросил я.
— Их разыскивают, — нарушил тишину Леонтий.
Краем глаза заметила, что её моё откровение удивило. Она вдохнула воздуха, закрыла глаза и, видимо, попыталась успокоиться. Её лицо стало слегка озабоченным и бледным.
— Хорошо.
Нет, я бы не убила малыша, не обрекла бы его на смерть только потому, что взрослые совершили ошибку.
Я не помнила его, потому что он приходил редко. Единственный момент в моей памяти, как он приносил конфеты и обнимал мою маму, говоря, что уже скоро куда-то собирается. Куда и зачем я не понимала, мне едва исполнилось пять, а после его смерти я и вовсе забыла о нём. Потом мама с бабушкой не раз вспоминали о нём, говорили: «Вот был бы Олежка, было бы по-другому».
— Что-то с Даней? — заволновалась, моя девочка.