— Самой красивой на свадьбе должна быть невеста. А Маринка пятый день встаёт с постели, только чтобы блевать. И ты хочешь привести на свадьбу это? Нет, в таком случае лучше Сердючка.
Я посмотрела на время.
Я обернулась. Руслан сидел в своём кресле, смотрел на меня невозмутимо. Словно не он минуту назад прижал меня к стене и почти поцеловал, да блин, я его язык чувствовала на своих губах! А смотрит…так, словно все это мне приснилось.
Я зазевалась, воображая, как меня на скорой с мигалками везут в реанимацию, и отвлеклась от происходящего. Зря. Вскинула взгляд — он совсем близко. За мной окно, горшок с кактусом на нем, это плохо, кактусы колючие, никуда не годится такой способ эвакуации. Я шагнула в сторону.
Шепотом, как и я. Он склонился ко мне так близко, что я чувствовала, как от его дыхания шевелятся короткие волоски, выбившиеся из прически. Он так и не отнимал руки от моей шеи, но это не то чтобы нервировало, а с ума сводило.
Я на мгновение замер. Никак не мог привыкнуть к тому, что у меня внезапно появилась секретарша. Признаться, я пытался отказаться от неё, но меня слушать никто не стал. Она полагается мне по статусу. И точка.
— Эй, ты чего? — спросила Мышка и попятилась к окну.
— Прекрасно! — воскликнула Мышка и шлепнула папкой о стол.
Прошла мимо Леночки, которая делала вид, что не видела меня в упор. По узкому коридору полному открытых дверей. Из них доносился многоголосый монотонный гул, люди работали. У всех есть своя команда, даже у Руслана. Одна я осталась не у дел, никому не нужной, отброшенной. Двадцать четыре ступени — и я спустилась в широкий холл первого этажа. Вывалилась через стеклянные двери на улицу.
— Леночка, — в голос меду, больше, ещё больше. — Подожди и правда в приёмной. Это недоразумение, то есть эта девушка здесь надолго не задержится.
— Замолчи, — сказал Руслан и шагнул ко мне.
— Правда? — спросил Антон, словно удивившись.
— Мышка, — попросил я. — Пожалуйста, умри сама. Ужас, как в тюрьму не хочется.
Остановилась, вдыхая в себя весну. Ту, что только готовится обрушить на тебя жару и буйство зелени. Терпко пахнущую смолой, смутной зелёной дымкой, накинутой на деревья. Обещаниями. Весна горазда их раздавать. И каждый раз веришь, как дурочка. Что ничего не кончилось, все может возродиться, так же, как природа после зимы. И жить хочется — а зря. Зачем?
Я отогнала прочь мысли, поднялась со стула.
— Наше задание, — сказала она и постучала карандашом по столу, — выбрать тамаду. Тамада — это такой человек, который будет громче всех кричать «горько!» и проводить идиотские конкурсы.