ЮРИЙ РЫТХЭУ
ДОРОЖНЫЙ ЛЕКСИКОН
Главы из книги
А
АБИТУРИЕНТ этого слова в чукотском языке нет
Я могу с необыкновенной точностью сказать, когда я впервые услышал его — четвертого ноября тысяча девятьсот сорок восьмого года, поздно вечером, в Ленинграде. Мы с моим спутником Василием Кайо, наконец-то, после долгого путешествия через всю страну, достигли цели — Ленинграда, где располагался университет, куда мы предполагали поступить. Мы вышли на привокзальную площадь Восстания и остановились в нерешительности. По площади проносились автомашины, трамваи и странные машины с рогами, цепляющимися за подвешенные провода. Кроме электрических фонарей электрические искры сыпались с трамвайных дуг, с кончиков этих рогов, наконец, вся эта иллюминация отражалась на мокрой асфальтовой площади. Пахло сыростью, озоном и многими совершенно незнакомыми ароматами . После расспросов выяснилось, что университет располагается на Васильевском острове. Слово «остров» нас несколько озадачило: неужто еще придется на чем-то плыть до этого острова? Один добрый человек развеял наши опасения, объяснив, что на остров ведет мост, по которому можно пройти пешком. Но вообще-то он посоветовал нам сесть на трамвай номер пять и проехаться безо всяких хлопот до университета. Но мы уже знали, что на тангитанской земле за все надо платить. А денег у нас оставалось всего-то ничего, и кто знает, во что может нам обойтись неожиданное путешествие на остров. Выяснилось, что до Васильевского острова прямо по Невскому проспекту, который лежал, сверкая огнями, прямо перед нами, около трех километров. Расстояние, прямо скажем, для нас совершенно пустяковое. Обойдя со всеми предосторожностями площадь Восстания, мы двинулись на Васильевский остров. Мы шли, несмотря на мрачную дождливую погоду, с веселым настроением. Да и дождь в городе был какой-то странный: он не состоял из отдельных капель, как обычный, нормальный дождь, а висел тончайшей кисеей, сырой пеленой, однако достаточно прозрачной, чтобы хорошо видеть все окружающее — мрачные дворцы с колоннами, темные входы во дворы, где таилась загадочная, пока непонятная нам жизнь. Мы оказались на коротком мосту через сравнительно неширокую реку. При въезде на мост высились статуи голых юношей, сдерживающих рвущихся коней. На всякий случай мы осведомились у прохожего, не Нева ли эта река, но он сказал, что это — Фонтанка. — Фонтанка, — задумчиво повторил Кайо, перекатывая во рту новое слово. Однако нам пришлось пересекать еще одну реку, которую мы едва заметили. Это была Мойка, как любезно сообщил нам другой прохожий. И вот, наконец, Нева! Да, это была настоящая, полноводная река, в которой, казалось, отражалось полгорода со всеми зданиями и огнями. Мы не спеша прошли Дворцовый мост, разглядели и узнали Петропавловскую крепость на другом берегу. Мы отчетливо слышали плеск глубокой воды и мощь речного течения. Перейдя мост, мы свернули налево. Сколько раз я мысленно приближался к заветным дверям университета, о котором мечтал еще в далеком Уэлене! И вот эти двери перед нами, стеклянные, темные. За ними угадывалась какая-то внушительная фигура. Человек был в форме, похожей на ту, которую носили капитаны арктических ледоколов. Мы робко постучали. Человек медленно приоткрыл дверь и глухо спросил: — Вы кто такие? Абитуриенты? Незнакомое слово ударило меня, и я стал вспоминать, что бы оно значило. Может быть, он имеет в виду национальность? Откашлявшись, я представился: — Нет, мы не абитуриенты… Мы — чукчи! — Ах, чукчи! — многозначительно протянул важный человек и медленно, но плотно прикрыл дверь. Мы переглянулись с другом: не ожидали такой реакции на нашу этническую самоидентификацию. — Не надо было говорить, что мы чукчи, — попрекнул меня друг. — Но и не абитуриенты! — возразил я. Важный человек в адмиральском мундире растворился в туманной глубине главного здания Ленинградского университета. Вторую попытку проникнуть в университет мы отложили на утро. Вопрос о ночлеге нас не очень заботил, хотя было промозгло сыро, но вполне тепло. Двигаясь по набережной, мы набрели на двух каменных сфинксов. Под ними находились каменные скамьи, на которых мы отлично выспались. На следующий день мы узнали, наконец, точное значение слова «абитуриент».
