— Я имел глупость подумать, что вы всего лишь наивная лгунья, которая запуталась в сказках, которые сама и сочинила, но теперь мне стало очевидно, что вы опытная хищница. Я смущён, что не разглядел этого ранее.
— Ну и что? — девушка непонимающе посмотрела на меня, как будто контакт с особью противоположного пола грозил разрушением идиллии. Хотя зачастую так и бывает.
Я погладила его по щеке и повернулась к Анри: — Господин Лиссон, согласитесь: очень приятно, когда вас понимают.
Анри молча смотрел на меня, как будто ожидал продолжения. Не дождавшись, он осуждающе покачал головой: — Вы сказочница, Джулия Фортескью, и вам не место в этом дворце.
Его лицо было серьёзным. Никто в этом дворце ещё ни разу не смотрел на меня так, как будто их волновала моя судьба. Зная, что вскоре я пожалею о своей откровенности, я не сдержалась.
— Благодарю вас, господин Лиссон, что сопроводили меня во время этой прогулки. Прошу вас оставить меня, мне необходимо вернуться к себе.
Одам следил за нами с выраженным недовольством, с таким же, с каким его мать следила за тем, как её сын пялится на глупую северную провинциалку. Ну и компания. А ведь этот хмурый недоросток — наш будущий король!
— Вы мне портите весь настрой.
— Разрешите поинтересоваться, у вас есть хоть какие-нибудь жизненные принципы?
— Элли, я совсем не знаю Диона. Я даже ни разу с ним не разговаривала.
— Они испортили легенду. Я видела Алалирею только мельком, когда ехала во дворец, но она прекрасна. Вечно цветущие сады, чистый воздух, бесконечное море, воздушная архитектура. Я так надеялась, что всё в Алалирее так же прекрасно. Именно так я представляла себе Реаль, мир богини Алали. И вот среди этой красоты — злословие, жадность, претенциозность, глупость и бесконечная, умопомрачительная жеманность. Как же можно верить во что-то хорошее?
— Сегодня к обеду я надену зелёное платье, — объявила я к большому удовлетворению Элли.
— Да что вы?
— Прошу прощения, госпожа Фортескью, я ошибся в вас.
Вместо того, чтобы возвращаться к себе, я последовала в направлении, в котором удалился герцог. Гнев Одама предоставил мне отличное основание для конфронтации. Или беседы. Или очередной странной выходки, позволяющей мне слиться с его аурой. Мне повезло: он разговаривал с одной из дам у входа в обеденную залу. Пробежав мимо них, я неловко подвернула ногу и, вскрикнув, осела на пол и схватилась за лодыжку.
— Ну что вы, не корите себя, такое с каждым может случиться.
Анри поклонился и вышел из залы. Я смотрела ему вслед, игнорируя поцелуи моего будущего мужа, и думала, что, если бы Анри не был преступником, то из него получился бы прекрасный король. Яркий, темпераментный, интересный. Рядом с ним была бы прекрасная королева. На какое-то мгновение печаль оглушила меня, но я быстро стряхнула грустные мысли и вернулась к моему кавалеру, который всё ещё обмусоливал мою руку.