Кощей отошел, отмахнулся от лекаря — левой рукой — едва не взвыв от боли. Подозвал зеленого от ужаса бригадира сборщиков, что-то ему сказал. Оборотни-мастера рассыпались по полосе, где-то что-то подтягивая, подкручивая.
— Нормально, — громко сказал Кощей. — Теперь будет попроще. Дерзайте, хлопцы — лекарь рядом. На секиры пока защита поставлена — голову не отрубит, хотя стукнет сильно.
Ноги расставил, стоит, ждет.
Хорош, сссскотина. Рисуется. Сашка и злилась, и восхищалась, и с удовольствием разглядывала мускулистый торс, испещренный шрамами. Заметила, что кровоподтек потихоньку рассасывается, и успокоилась окончательно.
Первые несколько бойцов вылетели на первом же этапе. Игнат, ловкий черт, дошел почти до секир — бревном его выкинуло и, похоже, здорово поломало. Тут же к нему подлетели лекарь и Русланка с обезболивающим настоем.
Кощей покивал головой: видите — все реально, и медленно пошел к дому.
Сначала будут травмы, потом научатся. Особенно оборотни — они ловкие и выносливые.
Обернулся напоследок, и обомлел от ужаса — на доски взбегала Сашка.
— Куда, дура? — заорал он, бросившись к полосе.
А Сашка, Сашка, в которой едва ли было 50 кг веса (а полоса проектировалась для здоровых тяжелых мужиков), уже летела в сторону и вниз, да так нехорошо, что совершенно точно сломала бы себе шею при приземлении.
Если б не его сверхъестественная скорость, умноженная захлестнувшим адреналином, лежать бы ей на земле сломанной куклой.
Поймал, даже не заметив адскую боль в едва заращенных ребрах.
Все, что успела понять Сашка, вполне соответствовало крику Кощея.
Дура, непроходимая дура, клиническая идиотка!
Судя по всему, она все же умерла. Не от удара о землю, так от разрыва сердца.
Иначе как объяснить ток факт, что сам Бессмертный держит ее на руках?
А вокруг тишина, птички щебечут… Посмертный бред.
А глаза у него не черные, а темно-карие, с отсветами пламени. Никогда Сашка не видела так близко его лица. Нос, пару раз переломанный. Сетка шрамов на левой щеке — старые, как белые полоски. Морщинки под глазами, на лбу складка. Ухо одно обрубленное сверху. А ресницы как у девчонки — черные-черные и загибаются к верху. А в бровях черных волоски седые.
Саша подняла руку и погладила его щеку — гладкая. Никакой щетины. Видимо, не растет борода у Кощея. Поцеловать его что ли? Все равно уже все кончено.
А Кощей от ее ласки вдруг вздрогнул и заморгал часто-часто, а потом с ней поднялся и на ноги ее поставил.
Спокойно, ровным голосом (хотя орать хотелось и как минимум подзатыльник дать) сказал:
— Что же вы, Александра, так жизнь не цените? Впредь будьте осторожнее.