Что делать с Сашкой, Кощей не знал. И хочется, и колется. Вообще-то девчонка явно заявила, что не против отношений. Девчонка не просто принимает его домогательства, но так активно в них участвует, что непонятно, кто кого домогается.
Кощей смотрел ей в след, смотрел, смотрел, да и сел на землю прямо где стоял.
— Вещи собирай. Чтобы к концу недели тебя на базе не было. Или пеняй на себя. Казематы у меня свободны.
Как обычно при медитации дракон выполз наружу, пристроился в ногах. Что-то много воли ему сегодня.
— Все мы убийцы, Костя, — прошептала она. — Колдуны, воры и грабители. Но не все спасаем людей и нелюдей. Не все дарим жизнь. Не все отпускаем любимых и желаем им счастья. И уж точно не все каемся и признаем свои ошибки. Фиговый из тебя злодей, Константин Адамович.
Удивленно потрогала губы, улыбнулась тихо и нырнула в реку.
Саша юркой белкой взбежала на полосу, ловко, с виду легко и красиво, пробежалась по скользкому ходящему ходуном «полу», уклоняясь от летающих бревен. Добежала до секир, остановилась. Они действительно не работали. Спрыгнула вниз, легко приземлилась на согнутые ноги. Подошла почти вплотную к Бессмертному, мрачно молчащему, ехидно приподняла брови.
— Это что же, я ей взаправду предложение сделал? — с ужасом спросил он.
— Все, что свято, причиняет боль, Марьямь. От чистого света болят глаза, рожает женщина в мучениях, огонь жжется, снег обжигает холодом, покаяние выворачивает наизнанку…
Так себе главная у русалок, на любителя. Худющая, аж ребра торчат, ручки как веточки, личико детское. На вид лет тринадцать ей. Но авторитет у нее железный, силы много, русалок в ежовых рукавицах держит. На деле Марьямь и в самом деле была молода, всего-то лет 70 как русалка. Но столько всего пережила за свою короткую людскую жизнь, была столь самоотвержена и чиста, что русалка из нее получилась очень могущественная.
— Алееексааандрааа!
— Вы мне не папа и не мама, — резко ответила девушка. — Захочу — буду бегать.
Кто говорит, что русалки холодные, просто не обнимались с русалками. Теплые они. Как люди. А как девушки даже горячие.
— Вообще-то это была угроза, — хрипло сказал он.
— Александра! Стоять!
Девушка не услышала. Встала перед полосой, разминается.
В смысле сонное зелье?
Сидит, смотрит в пространство, вникает в себя. Автоматически сложил тело в позу лотоса, нашел точку равновесия внутри: 15 лет в тибетском монастыре — это не шутки.
— Марьямь, ну ка поди сюда, — позвал Кощей.
— Не будешь, — пристально взглянул на нее Кощей.
— Холодно и больно, — эхом откликнулась Марьямь. — Как же холодно! Ты знаешь, я была любима. Это тоже больно. Больно от счастья, отвоеванного у времени, холодно от осознания, что это кончится сегодня, завтра… Больно, когда любимый умирает от твоей руки. Больно, когда понимаешь, что ты жива. Вопреки всем законам Всевышнего жива. Больно, когда ты, еврейка, всю жизнь молившаяся своему Богу, вдруг просыпаешься русалкой, а потом тебе говорят — это из-за любви. Какая любовь, Кость? Это все земля Русская. Здесь не любовь. Здесь страсть, жажда, боль, жалость, милосердие, прощение, ненависть… Нет в России любви, нет!