— Да? А если бы я, скажем, ушёл по делам. Или был бы тут не один, — Кир запустил свою руку под замысловатую и, несомненно, дорогую одежду Элинор, слегка коснулся указательным пальцем горячей кожи девушки, — то ты тоже так же выпорхнула бы к нам? — Он сжал пальцы руки, ухватив её за ногу. Наверняка немного больно, и даже останутся синяки, но точно знал, что подобные игры нравятся строптивой драконице, заводящейся от этого лучше любого вина. Когда-то он по молодости считал, что так нельзя, это отталкивает женщин, но ошибался. Многие испытывали от этого непонятное реальное удовольствие, впрочем, разум тут же подсказал иной случай. Когда ему самому в порывах страсти царапали спину ногтями, боль не всегда ощущалась как таковая, скорее трансформируясь в иной источник удовольствия. Это потом иногда оказывалось, что та же Элинор слишком перестаралась со своими безумными порывами, а раны, хоть и заживали быстро, но все же требовали обработки.
— А что тут такого, — бесстыжие карие глаза плутовки сузились, но ногу она так и не убрала, наоборот, сбившееся дыхание говорило о нарастающем возбуждении драконицы, — ты Правитель и в своём праве. Я верно сказала?
Кир хмыкнул, вполне ожидавший от нее такой дерзкий ответ, но руку нарочно ослабил и убрал, прислонившись к спинке резного стула. Карие глаза полыхнули разочарованием, она даже потянулась к нему, слегка наклонившись, отчего пеньюар призывно распахнулся уже на груди…. Стук в дверь все испортил. Или спас? Кир мог на это посмотреть по всякому, но конкретно сейчас был рад. Подчиненные знали, что каждое утро в это время Правитель занимается бумажной волокитой, поэтому советник собирал документы и нес на рассмотрение то, что требовало личного ознакомления Киринна. Элинор с заметной злостью отпрянула и удалилась через переход обратно в спальню, демонстративно где-то вдалеке хлопнув дверью. Он догадывался, что сейчас она удалится к себе, но и тем лучше, дела требуют сосредоточенности, а с драконицей это трудно достичь.
— Разрешите? — В советниках числился друг детства и правая рука Жемчужного, Морис, сын полковника, умудрившийся выпасть из-под твердого отцовского крыла и заниматься различными делами, в отличии от прочих своих братьев, служащих в драконьих войсках.
— Заходи, — ответил Кир тем самым давая понять, что посторонних нет, и Морис может перейти на "ты" (о многом он знал от стражников, но порядок, прежде всего). Жемчужный бросил нехитрое заклинание тишины, обезопасив себя от лишних ушей, хоть был уверен, что никто не посмеет предпринять подобное, за исключением Элинор. Но та, сейчас надулась и будет так себя вести до самого вечера или до очередного подарка, скорее всего в настоящий момент покидает дворец, надеясь, что он будет её разыскивать, но не то настроение, вернётся вечером сама.